Полководцы Великой Отечественной - [82]

— Вижу, что настроение у вас боевое, — едва ступив на палубу, похвалил нарком командира крейсера. — Спрашивай, коли что надо, пока добрый.

— Мне приказано на случай прорыва врага приготовить корабль к взрыву. Должен буду уйти вместе с экипажем на берег воевать, а у меня все винтовки забрали.

— Считай, что не придется тебе сходить с корабля. А стрелковое оружие сейчас морской пехоте вот как необходимо. — Кузнецов провел ребром ладони по горлу. — Работа моряка — в море. Об этом думай. К этому и экипаж готовь.

Огневым щитом Ленинграда стали форты флота и его корабли, сосредоточенные от Кронштадта до Невы. Они крушили фашистские танки на всем обводе замкнутого вокруг города кольца блокады. С удержанного морскими пехотинцами Ораниенбаумского плацдарма наши войска, поддержанные Балтийским флотом, нанесли мощный удар по обороне противника, дав начало боям за окончательное освобождение города Ленина от фашистской блокады.

Все это предвидел народный комиссар ВМФ, возвращаясь 12 сентября 1941 года из Ленинграда в Москву. Краснознаменный Балтийский флот жил, сражался. Но Кузнецов добивался большего. Теперь флот будет не только обороняться, но и наступать. Совершали прорывы в море наши подводные лодки. Готовились к будущим морским боям надводные корабли. И еще не раз скажут им спасибо наземные войска за поддержку огнем…

Суровый фронтовой город, ощетинившийся противотанковыми ежами, надолбами, другими оборонительными сооружениями. Такой увиделась Москва, когда ехал Николай Герасимович ее улицами к зданию Наркомата. Но сколь ни вглядывался в тревожный, исполненный высшего напряжения облик столицы, ни в чем не мог заметить и тени растерянности, духовного надлома. Повсюду чувствовался тот наводимый твердой рукой порядок, который придает людям уверенность в себе и необычайную стойкость к каким бы то ни было испытаниям.

А ведь в это самое время, думал Кузнецов, на дальних подступах к Москве идут тяжелейшие оборонительные бои. Судя по данным разведки, в битву за сердце России противник втягивал силы, составлявшие без малого половину всей его армии вторжения. Каково там сейчас особой артиллерийской группе ВМФ? С ее тяжелыми орудиями не очень-то угонишься за подвижными танковыми и моторизованными частями врага. Но и не имея запаса маневренности, флотские батареи наносили ощутимые удары по рвущимся к столице гитлеровцам.

— Ваша сила в дальнобойности морского орудия, — учил Кузнецов вчерашних комендоров, ставших фронтовыми артиллеристами. — Используйте эту силу как можно чаще.

Следуя этому совету, моряки-артиллеристы дотягивались огнем своих орудий до самых дальних целей. Стрельба корректировалась по телефону. Фугасные и фугасно-осколочные снаряды огненным смерчем крушили живую силу, укрепления врага. Часто приходилось вступать в бой с танками. Моряки обычно поражали их с первого выстрела.

Однако Кузнецов понимал, что созданием особой артиллерийской группы участие моряков в обороне Москвы не ограничится. И действительно, вскоре Государственный Комитет Обороны принял решение сформировать двадцать пять морских стрелковых бригад.

— Хорошо, личный состав помалу снимем с каждого корабля, подужмем тыловые подразделения, — рассуждал начальник главного штаба, придя на доклад к наркому с подробными выкладками. — Но где взять командиров, способных управлять боем на суше?

— Надо искать, — Кузнецов и мысли не допускал, чтобы в такое трудное для страны время ставить вопрос об откомандировании на флот командиров сухопутных войск. — Вспомним о роли Корнилова и Нахимова в обороне Севастополя. Пример давний, но и сейчас не перевелись у нас талантливые люди.

Флотские командиры-береговики, командиры корабельной службы, ставшие во главе новых морских формирований, полностью оправдали возлагавшиеся на них надежды.

Кузнецов считал важным лично провожать на фронт, если позволяли обстоятельства, прибывающих на помощь защитникам Москвы моряков.

Уже по-зимнему стылый ветер взвивал бело-голубой Военно-морской флаг. На середине сомкнутых рядов моряков нарком принял рапорт их командира. Поздоровался. Ответ на приветствие был не громким, но твердым.

— Товарищи! — начал Кузнецов, стараясь получше рассмотреть скрытые утренними сумерками лица бойцов и командиров. — Знаю, ваше прощание с кораблями, боевыми товарищами было нелегким. Но Родина позвала туда, где всего труднее. В опасности Москва. Вся страна с надеждой смотрит на ее защитников. Направив вас сюда, флот ждет добрых вестей. Не посрамим же флот!

Громкое «ура!» стало ответом на горячую речь наркома.

Поистине массовый героизм проявили флотские формирования в битве за Москву. Верность морским традициям проявилась во всем, даже в стремлении идти в бой в полосатых тельняшках, — пусть враг знает, с кем имеет дело!

Николай Герасимович, сам недавний тихоокеанец, всегда с особым пристрастием интересовался боевыми делами тихоокеанцев. Одну из сформированных на Тихоокеанском флоте бригад возглавлял полковник Молев. Кузнецов хорошо знал, что в годы гражданской войны Молев командовал батальоном в Первой Конной. Волею судеб оказавшись на флоте, ветеран помнил свою боевую молодость. И когда вновь пришлось сражаться на сухопутье, сумел доказать свою тактическую зрелость. Бригада под его командованием показывала образцы героизма. И вдруг докладывают: Молев погиб.