Полководцы империи - [3]
В шесть переходов, попутно одержав важную победу при Сливне, русская армия прошла 120 верст и уже 7 августа оказалась под стенами Адрианополя, не видевшего русских дружин со времен киевского князя Святослава. На следующий день Адрианополь сдался.
Эти подвиги графа Дибича, совершенные им на 45-м году от рождения, принесли ему именование Забалканского, алмазные знаки ордена Св. Апостола Андрея Первозванного, военный орден Св. Великомученика и Победоносца Георгия 1-й степени, фельдмаршальский жезл. Сверх того, государь император пожаловал его супругу, графиню Анну Егоровну, в статс-дамы и высочайше повелел Черниговскому пехотному полку именоваться полком графа Дибича-Забалканского. Король Прусский удостоил фельдмаршала алмазными знаками ордена Черного Орла и богато украшенной алмазами шпагой с вензелем.
«Победоносная армия, предводительству вашему вверенная, — писал император к графу Ивану Ивановичу от 12 сентября 1829 года, — с самого открытия кампании не переставала ознаменовывать себя блистательнейшими подвигами. Совершенное разбитие главных сил Верховного Визиря при селении Кулевчи, покорение крепости Силистрии, незабвенный переход Балканских гор, овладение всеми крепостями Бургасского залива и занятие второстоличного города Адрианополя, суть дела, покрывшие ее неувядаемой славой. Но, не довольствуясь сим, отличные воинские дарования ваши явили свету событие, превосходящее даже меру ожидания. Вы не замедлили перенести победоносные знамена Наши пред врата самой Столицы неприятеля, и опершись правым флангом на морские силы Наши, в Архипелаге находящиеся, а левым на Черноморский Наш флот, принудили наконец Оттоманскую Порту торжественно признаться в бессилии своем противустоять Российскому оружию, и решительно просить пощады».
У ног Николая I лежал Константинополь. Поднятие креста на Святой Софии становилось реальностью. Но этому не суждено было сбыться. Русское правительство не желало разрушения Османской империи. Переговоры привели к подписанию умеренного Адрианопольского договора, по которому Россия получала Кавказское побережье, а султан признавал независимость Греции и давал автономию Сербии.
Польская кампания 1830–1831 гг
Июльская революция во Франции 1830 г. побудила императора Николая послать Дибича в Берлин для переговоров с королем относительно совместных действий. Переговоры не увенчались успехом. Между тем успехи революции в Бельгии и просьбы нидерландского короля о помощи побудили императора Николая мобилизовать часть армии и двинуть ее к западной границе. Внезапно вспыхнувшее восстание в Польше заставило российского императора изменить первоначальные планы и направить эти войска против поляков. Вызванный из Берлина в декабре 1830 г. Дибич обещал подавить восстание одним ударом, однако кампания, несмотря на кровопролитные гроховское сражение и битву при Остроленке, затянулась на 7 месяцев. В начале апреля 1831 г. император Николай писал Дибичу:
Преследование русскими конногвардейцами французских конных егерей под Полоцком. Художник Ф. Чирка
«Я не могу достаточно выразить вам мое беспокойство, основанное на том, что я во всех ваших распоряжениях не усматриваю ничего такого, что бы давало надежду на сколь-нибудь удачное окончание кампании и наконец и потому, что я ничего не усматриваю определительного в собственных ваших мыслях». Дибичу не суждено было довести подавление польского восстания до конца. 29 мая (10 июня) 1831 года он умер от холеры в селе Клещеве, близ Пултуска.
Уже 28-го числа он чувствовал себя не очень хорошо, но весь день был весел и никому из окружающих и в голову не приходила мысль о его скорой смерти. В этот день он обедал у графа Витта, затем по обыкновению прогулялся и лег спать. Перед сном главнокомандующий имел обыкновение выпивать стакан-другой шампанского и, как говорят, на этот раз ему подали бутылку, недопитую накануне, и граф на больной желудок выпил прокисшее вино. В 11-м часу ночи фельдмаршала разбудили по спешным служебным делам, причем он казался совершенно здоровым. В третьем часу ночи И. И. Дибич вдруг почувствовал себя плохо, позвал людей, но запретил беспокоить кого бы то ни было, даже врача. В четвертом часу, чувствуя усиление боли, он позвал слугу и приказал сказать лейб-медику Шлегелю, когда тот проснется, чтоб пришел к нему, строго запретив будить Шлегеля и беспокоить кого-либо еще. Рано утром доктор с ужасом нашел у фельдмаршала все признаки сильнейшей холеры. Тотчас же была пущена кровь, поставлены пиявки, и Шлегелю при помощи других врачей удалось около 7 часов утра несколько успокоить больного.
Обращаясь к графу Орлову, Дибич сказал: «Сообщите Его Величеству все, что вы видели; скажите ему, что я охотно умираю, потому что я честно исполнил возложенные на меня обязанности, и счастлив, что запечатлел своею смертью верность моему Государю».
«Около десяти часов вопль страдальца, — писал императору граф Толь в своем донесении от 29 мая, — несколько уменьшился, но силы жизненные видимо ослабевали; дыхание делалось постепенно труднее; вскоре наступил род безжизненности, прерываемой лишь редкими движениями головы; взгляд совершенно потух, и наконец в 11 часов невозвратная потеря совершилась, и Всевышнему Промыслу угодно было лишить Армию достойного ее Предводителя».
