Полковник Кварич - [92]

Одним солнечным холодным утром она и сквайр шагали через поля по ведущей к церкви тропинке, и было бы трудно сказать, кто из них выглядел бледнее или несчастнее. Накануне сквайр видел мистера Квеста и воззвал к его милосердию, насколько то позволила ему сделать его гордость. Увы, адвокат был с ним предельно учтив и даже посочувствовал его положению, однако остался непреклонным. В то же утро из Лондона сквайру пришло письмо, в котором сообщалось, что последняя надежда изыскать деньги на выкуп закладной оказалась тщетной.

Тропинка шла вдоль дороги, мимо вереницы дубов. На полпути вдоль ряда деревьев они наткнулись на Джорджа. С маркшейдерским инструментом в руке, тот рассматривал те из деревьев, которые было предложено спилить.

– Что ты здесь делаешь? – меланхолично поинтересовался сквайр.

– Делаю отметки, сэр.

– В таком случае, можешь избавить себя от этих трудов, потому что еще до того, как в этих дубах поднимется сок, это место будет принадлежать кому-то другому.

– Знаете, сквайр, мне не нравится, когда вы так говорите, тем более что я в это не верю. Помяните мое слово, этого не будет.

– Помяните мое слово, этого не будет, дурья твоя башка, – передразнил его сквайр с хмурой усмешкой. – С чего ты это взял? Посмотри сам, – и он указал на катившую по дороге бричку, причем так, что им было отлично видно, кто в ней сидит, в то время как сами они были никому не видны. – Они уже делают записи.

Джордж выглянул, Ида тоже. Мистер Квест лично управлял бричкой, которую он остановил в таком месте, откуда как на ладони был виден замок. Его спутник, в котором Джордж узнал известного лондонского аукциониста, который иногда вел дела в их краях, стоял, с открытым блокнотом в руке, попеременно глядя на благородные башни замковых ворот, и что-то записывал.

– Разрази их гром! – воскликнул Джордж, совершенно позабыв о манерах.

Ида подняла голову и поймала на себе отцовский взгляд. Он в упор смотрел на нее, и его глаза, казалось, говорили: «Видишь, ты, своенравная женщина, видишь разорение, которое ты навлекла на нас!»

Она отвернулась; ибо видеть это было выше ее сил, и в тот же вечер она приняла решение, о котором затем сообщила Гарольду и лишь ему одному. Решение это сводилось к тому, чтобы оставить все как есть, в надежде на то, что случится нечто такое, что поможет разрешить эту дилемму. Если же ничего не произойдет, а, скорее всего, так оно и будет, тогда она в самый последний момент пожертвует собой. Она искренне верила, более того, знала, что, если захочет, она всегда может написать Эдварду Косси, что она согласна. Это был компромисс, и как у всех компромиссов, у него был элемент слабости. Но это давало ей время, а время для нее было как дыхание для умирающего.

– Сэр, – сказал Джордж, – если я не ошибаюсь, послезавтра в Бойсингеме состоятся квартальные сессии? (Мистер де ла Молль был председателем квартальных сессий.)

– Да, конечно.

Джордж на минуту задумался.

– Мне подумалось, сквайр, что если я вам не нужен в этот день, не съездить ли мне на денек по кое-каким делам в Лондон.

– Съездить в Лондон! – удивился сквайр. – Что ты там забыл? Ты же был в Лондоне не далее как второго дня.

– Видите ли, сквайр, – ответил слуга, сопроводив свои слова хитрющим взглядом, – это никого не касается. Это так сказать, личное дело.

– Понятно, – сказал сквайр, и его интерес угас. – Вечно ты со своими грошовыми тайнами. – И он пошел дальше.

Но Джордж пригрозил кулаком в направлении дороги, по которой проехала бричка.

– Эй, ты, крючкотвор-дьявол! – воскликнул он, имея в виду мистера Квеста. – Если Бойсингем, да что там, вся Англия не станет слишком горяча для твоей задницы, считай, что моя мать никогда не крестила меня, и мое имя не Джордж. Я тебе покажу, что почем, наглая ты кукушка, даже не сомневайся!

Глава XXXIV Дипломатическая миссия Джорджа

Джордж осуществил-таки свое намерение поехать в Лондон. На второе утро после того дня, когда мистер Квест привез аукциониста в бричке в Хонэм, за час до рассвета его можно было увидеть на станции, где он покупал обратный билет третьего класса до Ливерпуль-стрит. Успешно прибыв туда, он съел второй завтрак, так как было еще десять часов, а затем, остановив извозчика, велел отвезти себя до конца той улицы в Пимлико, куда он ездил с «прекрасной Эдитией» и где Джонни свел знакомство с его палкой из ясеня.

Отпустив извозчика, он направился к дому с красными колоннами, но по прибытии растерянно разинул рот, так как тот показался ему пустым. На окнах не было жалюзи, а на крыльце виднелись грязные следы и валялись какие-то тряпки и солома – по всей видимости, мусор, оставшийся от недавнего отъезда. Более того, на дороге виднелись широкие следы колес фургона, который вывозил мебель. Джордж с досадой посмотрел на дом. Пташка похоже, упорхнула, не оставив даже адреса, и его поездка оказалась совершенно бесполезной.

Он нажал на электрический звонок. Джордж не привык к электрическим звонкам, он никогда раньше их не видел и после тщетных попыток потянуть его пальцами (он знал, что это колокольчик, потому что на нем так было написано), в качестве последнего средства он решил испробовать свои зубы. В конечном счете, он понял, что его нужно нажать, но, увы, безрезультатно. Либо батарея была вынута, либо разряжена. И в тот момент, когда он задался вопросом, что ему делать дальше, он сделал открытие – дверь была слегка приоткрыта. Он толкнул ее, и она открылась. Его взору предстала грязная прихожая, лишенная какой бы то ни было мебели. Войдя, он закрыл за собой дверь и поднялся по лестнице в комнату, откуда бежал после того, как отлупил Джонни. Здесь он остановился и прислушался. Ему показалось, что в комнате кто-то есть. И он не ошибся, поскольку вскоре услышал хорошо знакомый резкий голос: