Полковник Кварич - [84]

– В него случайно выстрелили.

– Кто именно?

– Миссис Квест.

– В таком случае она сделала это намеренно… я имею в виду… он мертв?

– Нет, но я боюсь, что он умрет.

Они посмотрели друг на друга, и каждый прочел в глазах другого мысль, которая пронзила их мозг. Если бы Эдвард Косси умер, они могли бы пожениться. Они с такой ясностью прочли ее, что Ида сочла возможным ее озвучить.

– Вы не должны так думать, – сказала она, – это нехорошо.

– Да, это нехорошо, – согласился полковник, почему-то ничуть не удивившись ее проницательности. – Но, к сожалению, человеческая природа – это человеческая природа.

Затем он рассказал ей о том, как все произошло. Ида не сделала никаких комментариев, если не считать первых своих слов «она сделала это нарочно», которые вырвались у нее от неожиданности. Она понимала, и он тоже это понимал, что вопрос о том, почему выстрелило ружье, лучше не задавать. Безусловно, если Косси умрет, будет следствие, и тогда все дело будет внимательно изучено. Пока же ясно одно: Эдвард Косси, с которым она была помолвлена, получил огнестрельное ранение и может умереть.

Вскоре, когда они все еще разговаривали, с прогулки вернулся сквайр. Ему они также рассказали эту историю, и, судя по выражению его лица, он счел это дело довольно серьезным. Если Эдвард Косси умрет, закладные на замок Хонэм, как он полагал, перейдут к его наследнику, которым, если он не составил завещания, что было маловероятным, был его отец, старый мистер Косси, банкир, от которого, как мистер де ла Молль прекрасно знал, ему нечего ожидать. Это было довольно серьезно, особенно если принять во внимание, что все блестящие перспективы, в лучах которых он в течение нескольких дней грелся в надежде на то, что его семья вновь обретет под ногами твердую почву, более твердую, нежели то было в течение нескольких поколений, исчезнут, как дым.

Сквайр был не более приземленным человеком, нежели другие люди, но он лелеял в душе естественное желание увидеть, как положение их семьи вновь восстановится. Предполагаемый брак его дочери с Эдвардом Косси привел бы к этому наиболее полно, и так как в глубине души старик не доверял своему будущему зятю, сомневаясь, действительно ли тот – приемлемая пара для Иды, он не мог смотреть на крах этого союза безразлично. Пока они говорили, колокольчик возвестил ужин, и Гарольд поднялся, чтобы уйти.

– Может, останетесь и отужинаете с нами, мистер Кварич? – предложил сквайр.

Гарольд не знал, что ответить и посмотрел на Иду. Та даже не шелохнулась, но ее глаза сказали ему «останься», и он со вздохом уступил. Ужин прошел довольно меланхолично: сквайр был занят своими мыслями, Иде же было нечего сказать. Что касается полковника, то воспоминания о трагедии, свидетелем которой он стал в тот день, и всех ужасных подробностей, которые ее сопровождали, отнюдь не способствовали аппетиту.

Как только ужин закончился, сквайр объявил, что должен дойти до Бойсингема, чтобы узнать, как поживает раненый. Вскоре после этого он отправился в путь, оставив свою дочь и Гарольда одних.

Они прошли в гостиную, где говорили о посторонних вещах. Ими не было сказано ни единого слова любви… ни даже короткого слова, которое могло бы нести в себе теплое чувство, и все же каждое предложение, которое звучало из их уст, несло в себе послание, и было столь же обременено невыразимой нежностью, как пчела – медом. Ибо они глубоко любили друг друга, а глубокая любовь – это то, что влюбленным очень трудно скрыть друг от друга.

Для него было счастьем просто сидеть рядом с ней и слышать, как она говорит, наблюдать, как меняется ее лицо и как свет лампы играет на ее волосах. Ей же было приятно знать, что он сидит и смотрит на нее. Ибо самая прекрасная сторона истинной привязанности – это сопутствующее ей чувство идеального общения и покоя. Это чувство, которого не может дать ничто другое в этой жизни, и, подобно поднимающемуся облаку, оно открывает далекие белые вершины этого нерушимого покоя, который мы не можем даже надеяться обрести в нашем бурном странствии по миру.

И так тянулся этот вечер, пока, наконец, они не услышали громкий голос сквайра, который разговаривал с кем-то снаружи. Однако вскоре он вошел.

– Как он там? – спросил Гарольд. – Будет жить?

– Трудно сказать, – последовал ответ. – Но из Лондона телеграммой вызвали двух светил от медицины, и они приедут уже завтра.

Глава XXXI Ида отрекается от своего слова

Два лондонских светила от медицины приехали, и два светила от медицины забрали свои гонорары по сто гиней каждый и уехали, но ни тот, ни другой, ни оба вместе взятые, так и не высказали твердого мнения относительно вероятности Эдварда Косси остаться в живых или умереть. Впрочем, один из них извлек из тела раненого некоторое количество дроби, а еще некоторое оставил, так как не смог извлечь ее всю. Однако оба сошлись во мнении, что раненого можно оставить на попечение их местных собратьев, а что касается их самих, то в них больше нет необходимости.

Прошла неделя, но Эдвард Косси, за которым и днем и ночью ухаживала Белль Квест, все еще пребывал между жизнью и смертью.