Полковник и панночка - [2]

Так что чаще всего из местных жителей у калитки полковника бывал почтальон. Раз в неделю с «Ведомостями Манивецкого края», дважды в месяц — с научными журналами со всего света, тяжеленными, без ярких картинок, время от времени — с бандеролями и квитанциями на посылки. А сегодня с повесткой пришел.

— Повестка вам, пан полковник, распишитесь отут, будьте добры.

Грыцюк расписался, не ожидая ничего хорошего. Прочел бумагу, сердито хмыкнул.

— Вот, панна Дарина, остаетесь на хозяйстве, — сказал, входя в мастерскую.

Домоправительница отвечала:

— Да я ж и так все время на хозяйстве, пан полковник. Что у вас там?

— В Лебедянь вызывают, в самую столицу.

— Вызывают? — Панна Дарина перестала качать педаль, подняла от шитья чуть покрасневшие глаза.

— Ответ держать, — сердито сказал полковник. — Почему это я обязанностей выборного лица не исполняю.

— И что… накажут они вас?

— Да помилуйте, моя панна! Ну самое большее — выведут из списка выборных, ну так мне того и надо. Я ведь этой обязанности не искал, держава решила, что пан Гай Грыцюк за народ воевал в небе, так и на земле теперь пусть повоюет. А я ведь что, за школу или, там, за водопровод наш — голос отдавал, но сидеть целыми днями, насчет ихних фондов да подкомитетов балагурить и народные деньги по разным карманам рассовывать — слуга покорный… Да что это я оправдываюсь, в самом деле!

— Вы, пан полковник, поезжайте спокойно, — отвечала домоправительница. — Я за вас помолюсь. А уже приедете — и как раз все будет готово.

— Понимаете вы меня, дорогая панна, — вздохнул полковник. — Столько дел, а тут изволь все бросить и явиться. Кабы не ждал такого случая развязаться с их выборной ерундою, поверите, не поехал бы ни за что. А так — что же, оставляю все на вас с легким сердцем.

И оставил. В столице полковник скучал невероятно, завершение трудов и отлет становились все желаннее, задержка — все досаднее с каждым часом. А тут еще и вопрос «о деятельности выборного полковника Грыцюка» шел последним в повестке дня, так что пан Гай, чтобы занять разум, принялся в который уже раз высчитывать подъемную силу своего аппарата, вводя всякие хитроумные поправки на изменение свойств воздушной среды вблизи Небесной Тверди. Делать такие вычисления при помощи одной лишь счетной линейки было сложно и увлекательно, и к той минуте, как председатель объявил о слушании отчета полковника, у того уже все цифры сошлись, и по всему таки выходило, что даже в самом скверном случае уж Тверди-то достичь удастся. Поэтому на трибуну он вышел в отличном настроении и в коротких словах разъяснил собравшейся перед ним громаде, что должность его почетная, однако же он ее осуществлял неуклонно в том, что касалось насущных дел округа. Поскольку таковых у нынешнего состава Манивецкой думы находилось все меньше, полковник счел возможным сосредоточиться, как он выразился, «на преподавательской и научной деятельности».

— Ничего себе научная деятельность! — воскликнул кто-то из земляков, — полковнику в глаза било высокое солнце из окон, и он против света с трудом различал, кто где. — Наш пан Грыцюк, понимаете, собрался на Луну лететь!

В зале поднялся шум и хохот. Председателю пришлось трижды постучать булавой по столу, прежде чем паны выборные утихомирились.

— Уважаемые паны сотоварищи, — продолжил Грыцюк сурово, — в достижении Луны нет ничего ни смешного, ни невозможного. Один только недостаток знания и избыток суеверий, а также слабость нашей воли долгие годы преграждали нам путь к пределам нашего мира. Если вы собрались выслушивать мой доклад, то я имею вам честь доложить, что мною сооружен… почти уже закончен аппарат, который, согласно расчетам, способен достичь Небесной Тверди и самоё Луны.

— Вздор! — на сей раз не утерпели на столичной скамье. — Алхимический бред! Со школьной скамьи мы знаем, что Луна не более как пятно на Небесной Тверди, какой смысл в ее достижении?

— Любезный пан, не вижу вашего уважаемого лица… в школе такую ерунду учили разве что триста лет назад, — парировал полковник. — Едва ли вы такой долгожитель… Новейшие исследования, точно, говорят о том, что свойства сего, как вы выразились, «пятна» отличаются от свойств окружающей Луну Тверди, и это, несомненно, самостоятельный объект, достойный изучения и внимания.

Далее полковник слегка вдался в подробности того, каким образом были определены свойства Луны, и отчет его вполне превратился бы в подобие лекции в Школе Воздухоплавания, но тут слово для вопросов взял депутат Ковинька, и полковник помрачнел. Пан Кристофор Ковинька был не какой-нибудь замшелый протиратель казенных штанов, а ученый и инженер, создатель аэропланов, и на иных из его творений пану Гаю приходилось летать. При этом пан Ковинька был, можно сказать, заядлым противником идеи о полетах к пределам Небесной Тверди.

— Если пана Грыцюка не затруднит, — спросил Ковинька, — то я хотел бы знать, какого рода аппарат пан предполагает использовать для достижения… эээ… упомянутого небесного тела?

— Со всем уважением, пан Ковинька, — отвечал полковник, — я таки признаю и соглашаюсь с вами заранее в том, что никакая современная авиамоторная техника не позволит осуществить мое предприятие. Ввиду ряда известных особенностей воздушной оболочки… сильной циркуляции воздушных масс в верхних слоях…