Полковая наша семья - [21]

Через час в роте состоялось открытое партийное собрание, на которое собрался весь личный состав подразделения. Длилось оно всего 25 минут. Выступили все коммунисты, а также начальник политотдела дивизии. Говорили коротко, конкретно. Мне особенно запало в душу выступление гвардии старшины Кравчука. Как сейчас вижу полуразрушенную конюшню, заполненную до отказа бойцами, дымящую коптилку из 45-мм снаряда и выхваченное из темноты бронзовое лицо моего товарища.

- Гвардейцы! Товарищи! - Он поправил автомат на груди. - Настал день, который все мы ожидали, к которому мысленно готовились уже не первый день. Помните, как мы мечтали: скорей бы к Днепру дойти? И вот пришли... Там, за Днепром, нас очень ждут. Сокрушим фашистскую сволочь и плацдарм захватим, чего бы это ни стоило. Лично я обязуюсь сделать плот и первым вступить на берег, занятый врагом. Это моя партийная клятва. Смерть фашистским захватчикам!

В моей памяти это собрание осталось на всю жизнь. Двадцать пять коротких минут... А сколько мы передумали, как сильно выросли, как высоко поднялись в своем сознании! Это трудно передать.

После партийного собрания восемь бойцов вручили начальнику политотдела заявления с просьбой принять их в ряды ВКП(б). Написал такое заявление и я. Последней строчкой на этих листках у каждого из нас была фраза; "Если погибну - прошу считать коммунистом!" Уже под утро состоялось комсомольское собрание. Гвардии капитан Турышев вручил комсомольские билеты шести бойцам. В решении, принятом членами ВЛКСМ, главным был призыв: "Даешь правый берег Днепра!"

Так под влиянием коммунистов мы готовились к форсированию серьезной водной преграды. Конечно же наша готовность подкреплялась и конкретными делами. Все понимали, что так просто Днепр не перемахнешь. Нужны были лодки, плоты, веревки, другие подручные средства. Неожиданной проблемой стала подготовка гребцов. И ничего в этом удивительного. Далеко не все жили у широких рек, на веслах не ходили, особенностей движения на быстром течении не знали... Не учесть это, значит проиграть бой. И командир стрелкового батальона гвардии майор А. П. Кузовников решил хоть немного потренировать своих бойцов на озере Воскресенское. В эту же команду и мы включили пятнадцать человек.

Фактически на подготовку к форсированию командир полка выделил нам менее суток. А чтобы форсировать Днепр, только нашей группе захвата в количестве 62 человек требовалось около 20 лодок. Где их взять, если учесть, что фашисты все, какие только можно, плавсредства сожгли или увели на правый берег. Как всегда в таких случаях - надежда на солдатскую смекалку.

- А что, если для переправы использовать пустые железные бочки? сказал гвардии старший сержант Воронов. - Вон сколько фашисты этого добра оставили на берегу. Если связать их проволокой, получится неплохо.

Парторг роты лично занялся изготовлением плотов. Гвардии старшина Кравчук, как и обещал на партсобрании, отыскал затонувшую лодку и отремонтировал ее, потом с помощью командира саперного взвода полка гвардии лейтенанта Загайнова организовал изготовление плотов из оставшихся неразрушенными бревенчатых зданий. Не очень большой выбор, но все-таки дело пошло.

Большую помощь нашей роте автоматчиков оказал командир 9-го гвардейского отдельного саперного батальона дивизии гвардии подполковник П. И. Коваленко. Он был ветераном нашего соединения и многое сделал, чтобы обеспечить полк переправочными средствами, обучить людей управлять этими средствами. Забегая вперед, скажу, что подчиненные Петра Ивановича взорвали заграждения врага и сняли мины на противоположном берегу Днепра. А когда мы захватили плацдарм, Коваленко лично руководил укреплением оборонительного рубежа, постановкой заграждений. За мужество и отвагу, проявленные в боях за Днепр, гвардии подполковнику П. И. Коваленко посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Да, в одном из боев по расширению захваченного плацдарма Петр Иванович погиб смертью героя.

К часу ночи 28 сентября наша группа захвата была готова к форсированию Днепра.

Для меня всегда были тягостными эти часы ожидания перед боем. Трудно, очень трудно человеку избавиться от самых мрачных предположений: знаешь ведь, что ты ничем не застрахован от вражеской пули, от случайного осколка. Сколько твоих товарищей осталось только в памяти. Ты помнишь его глаза, его улыбку, его походку... Но его уже нет. И с тобой это может случиться. Совсем скоро...

Говорят, молодые в силу возрастных особенностей не так ощущают опасность. Видимо, это верно. Но многие из нас слишком рано начали воевать, слишком много увидели смертей, а потому и преждевременно повзрослели. Нет, это не ощущение страха! Я не преувеличу, если скажу, что мы жаждали боя, потому что знали, за что мы воюем и против кого. Но все равно те, медленно текущие минуты перед неизвестностью - очень томительны. С особой силой я это испытал, когда был солдатом. Мне тогда так необходимо было общение с товарищем, участливое слово командира, наконец, просто какой-либо отвлекающий разговор. Вот такое состояние бойцов прекрасно понимали мои старшие товарищи - командиры, коммунисты.