Полка. О главных книгах русской литературы - [359]

Зачем выведен в лесковском сказе реальный атаман Платов?

Матвей Платов в «Левше» играет важную сюжетную роль, он соединяет правление двух императоров, Александра и Николая Павловичей. Впрочем, для того, чтобы Платов сумел объяснить Николаю Павловичу историю появления стальной блохи в вещах старшего брата, Лескову пришлось продлить атаману жизнь — реальный Платов умер в 1818 году, до того как Николай I взошёл на престол.

Матвей Иванович Платов (1753–1818) — атаман Донского казачьего войска — прожил славную жизнь крупного военного. Он принимал участие в военных походах Екатерины II, Павла и Александра: штурмовал Очаков, Измаил, прославился в эпоху Наполеоновских войн, участвовал в Отечественной войне 1812 года и Заграничном походе. За военные заслуги Платов был возведён в графское достоинство. Матвей Платов был одним из организаторов Венского конгресса[1449], с которого начинается действие «Левши», и действительно сопровождал Александра Павловича в Лондон, где Платова принимали с большими почестями. В награду от лондонского муниципалитета он получил почётную саблю с гербами Великобритании и Ирландии, кроме того, графа Платова — первого из русских — наградили степенью почётного доктора права Оксфордского университета. Конечно, Лесков в «Левше» опирался скорее на мифологического, фольклорного Платова, о котором пели свои песни и рассказывали сказки донские казаки. Они Платова, без преувеличения, обожали.

В преданиях и песнях Платов представал сказочным богатырём, появляющимся на своём коне в самый нужный момент, не ведающим страха и поражений, находчивым, мудрым, а вместе с тем простым в обхождении, таким же казаком, как все (песни «Платов ведёт казаков на неприятеля», «Платов на француза», «Платов и Кутузов» и другие).

Интересно, что в казачьей сказке «Платов и английский король» реальная поездка Платова в Лондон обросла любопытными и отчасти знакомыми читателю «Левши» подробностями. Английский король в этой сказке усаживает Платова на золочёный стульчик, кормит его вкусными и редкими кушаньями, наконец, пытается уговорить атамана перейти к нему на службу, обещая платить ему жалованье, какое он захочет и без задержек. Но Платов не поддаётся на соблазны, говоря, что служит он не русскому царю, а матушке-России. За верность и мужество король хочет подарить Платову саблю, но тот отвечает, что его казацкая шашка не хуже — так и оказывается. Удары саблей не нанесли шашке никакого вреда, а шашка разрубает саблю одним ударом. Выясняется, что шашка сделана из уральской стали и делали её простые русские люди, мастера-умельцы. Сюжетные пересечения с «Левшой» очевидны, однако не совсем понятно, когда была записана сказка и была ли она знакома Лескову — в отличие от песен о казаке Платове, которые Лесков, несомненно, знал: они были широко известны и неоднократно переиздавались в сборниках народных песен.

Но для создания своей истории Лесков добавил фольклорному Платову новые черты. У Лескова Платов — держиморда, его вестовые («свистовые») не церемонятся с мастерами и снимают у домика, в котором они работали, крышу, Платов сажает Левшу в каземат, таскает Левшу за вихры и оказывается косвенной причиной его гибели: это ведь он не позволил Левше взять из дома «тугаментов», а потом без этих «тугаментов» Левшу не захотели принять ни в одну из больниц. Вместе с тем образ Платова и обаятелен: он с детским простосердечием любит Россию и всё русское и убеждён, что на любую английскую диковинку в России «своё не хуже есть». Недаром он воплощает отдельные мифологические черты русского человека: стаканами пьёт кавказскую водку-кизлярку и кладёт микроскоп в карман без спроса.

В «Левше» Платов необходим не только как связующая две эпохи фигура, но и как сторонник радикальной националистической позиции, которая становится для Лескова отправной точкой в художественном изложении его собственных взглядов на русского человека и российскую государственность.

Почему нельзя чистить ружья кирпичом?

Тема бережного хранения оружия, похоже, появилась в сказе Лескова благодаря встрече с оружейником. Лето 1878 года он провёл с сыном в Сестрорецке, «в доме какого-то оружейного мастера, из молодых», как вспоминает об этом Андрей Лесков. Там писатель познакомился с помощником начальника местного оружейного завода полковником Hиколаем Eгоровичем Болониным, который водил его по цехам этого завода. Хотя Болонин так и не признался Лескову, откуда взялось присловье об англичанах, которые стальную блоху сделали, и туляках, которые блоху подковали, он рассказал ему «о варварском обращении с огнестрельным оружием при „Павловичах“, когда пушки отчищались с неумолимой тщательностью и так ярко блестели на солнце, что надо было жмуриться, глядя на них, а ружья чистились толчёным кирпичом или песком и снаружи и снутри. Все винтики в них держались слегка отпущенными, чтобы при выполнении ружейных приёмов, особенно при взятии „на караул“ при встрече начальствующих лиц, ружья „стонали“ от чёткости артикула». Значит, встреча с Болониным отчасти могла повлиять на «Левшу». Последняя воля героя сказа заключалась в том, чтобы в русской армии ружья не чистили кирпичом: