Полка. О главных книгах русской литературы - [103]
Что означает инженерная профессия Германна и сколько ему лет?
Германн — военный инженер, пребывающий в скромном чине, едва ли выше поручика; он либо офицер Главного инженерного училища, либо слушатель офицерских классов Института путей сообщения[440]. Приверженность к точным наукам и расчёту усиливает стереотипно немецкие черты его характера — которым, однако, противопоставлены другие: Германн в высшей степени способен к романтической экзальтации. Хотя Германн принадлежит к компании молодых людей, он не совсем юн: его могут рассматривать в качестве жениха.
Почему Германна сравнивают с Наполеоном и Мефистофелем?
«У него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля. Я думаю, что на его совести по крайней мере три злодейства» — так рекомендует своего приятеля Томский, и эта характеристика амбивалентна: Германн предстаёт человеком скорее не дурным, а интересным и загадочным, как и подобает романтическому герою.
Литературоведы не раз объясняли связь образа Германна с Наполеоном и Мефистофелем: так, Григорий Гуковский писал о «всепожирающей жажде утверждения», свойственной и Наполеону, и Германну[441], а Борис Мейлах — о «циническом отношении к жизни, ко всему святому для человека», роднящем Германна с демоном Гёте[442]. Внешность Наполеона особенно ясно проявляется в Германне после его трагического визита к старой графине — и поражённая им Лизавета Ивановна помогает Германну спастись. Но кроме внешности Томский подмечает глубинное сходство — вплоть до «трёх злодейств» из первой части «Фауста».
Наполеон, безусловно, главный прототип романтической «отрицательной» фигуры, и его дух не отпускал европейскую литературу ещё долго после его смерти — вспомним хотя бы наполеоновские терзания Раскольникова в «Преступлении и наказании». Подобный тёмный герой связывается в сознании с потусторонними силами зла — Наполеона многократно уподобляли Антихристу. Подобно Наполеону, Германн готов на всё ради своей цели; подобно Наполеону, он бросает вызов року, начинает с блистательных побед, но затем терпит сокрушительное поражение. В творчестве Пушкина Наполеон занимает особое место: достаточно вспомнить стихотворения «К морю» и «Недвижный страж дремал на царственном пороге…» — в последнем, кстати, появляется призрак Наполеона, что даёт пушкинисту Виктору Листову повод увидеть в этом стихотворении претекст[443] «Пиковой дамы»[444]. Наполеону подражает и ещё один важный для Пушкина герой — Жюльен Сорель из «Красного и чёрного» Стендаля, относящийся к жизни как к долгой игре с большими ставками — и в итоге проигрывающий[445].
Гётевский Мефистофель — ещё один обворожительный злодей, терпящий крах (вторая часть «Фауста» вышла лишь за два года до «Пиковой дамы»). Можно отметить сходство Германна не только с Мефистофелем, но и с Фаустом. Как замечает Листов, заветная последовательность карт — тайна, которая даётся не просто так: условие графини — ставить не больше одной карты в сутки, никогда больше не играть и жениться на Лизавете Ивановне. «Германну предстоит вступить в наследство, отягчённое долгом, — говорит Листов. — ‹…› Грубо говоря, это продажа души дьяволу за карточный выигрыш. И, собственно говоря, в самой исходной беседе Германна с графиней он и сам намекает на это знание: если тайна отягчена продажей души, то я готов на это, — говорит он. И вот это условие — продажа Души».
Как Пушкин обыгрывает немецкое происхождение Германна?
Сходство с героями «Фауста», разумеется, имеет отношение к немецкому происхождению Германна. В его портрете подчёркиваются черты, казалось бы, противоположные поведению романтического героя: сдержанность, немецкая расчётливость; всё это усиливается его инженерной специальностью. В черновых набросках Пушкин ещё сильнее «онемечивал» характер Германна; в итоговом варианте под стереотипными немецкими чертами скрываются байронические страсти, «непреклонность желаний» и «беспорядок необузданного воображения». Дьявольское хладнокровие Германна, способного спокойно ждать в ночи рандеву с графиней и в то же время запомнить всю обстановку её дома, сменяется взрывом эмоций во время разговора со старухой. По мнению Александра Слонимского, автора тонкой статьи о композиции «Пиковой дамы», именно противоречие в природе Германна — аккуратность «немца» против страсти романтического героя — приводит к сбою в выверенной игре[446]: Германн «обдёргивается», вытаскивает не ту карту.
Во что играют герои «Пиковой дамы»? Можно ли понять повесть, не зная тонкостей карточной игры?
Мир картёжников был Пушкину хорошо знаком, хотя обыкновенно он играл неудачно и делал крупные долги. Характерно, что первый прозаический набросок Пушкина — «Наденька» (1819) — открывается сценой ночной карточной игры, очень похожей на то, что будет в «Пиковой даме». «Страсть к игре есть самая сильная из страстей», — говорил он своему приятелю Алексею Вульфу. Эта страсть едва не разорила его во время игры с известным картёжником Василием Огонь-Догановским: Пушкин проиграл ему огромную сумму — 24 800 рублей — и расплачивался несколько лет. В пушкинистике высказывались предположения, что черты Догановского Пушкин сообщил Чекалинскому из «Пиковой дамы»
