Полк рабочей Москвы - [23]

— Кушайте, кушайте, — угощают работниц красноармейцы, разливая чай и подавая хлеб с маслом.

Количество гостей у столов росло, но никто не проявлял жадности, хотя все были голодны. Ели не торопясь, уступая друг другу очередь. Все мы знали, что если бы черный хлеб с маслом выдавали где-нибудь в районной лавке, то километровая очередь выстроилась бы уже с ночи. Но здесь, в гостях, каждый старался соблюдать чувство достоинства и вполне понятную тактичность, тем более, что гости видели: сами-то красноармейцы почти ничего не едят и не пьют.

В буфете у стола я увидел ту веселую девушку, которая танцевала с Хорохориным. Ее звали Наташей. На вид ей было лет 25. По озорным серым глазам можно подумать, что она вот-вот разразится смехом.

— Здравствуйте, товарищ комиссар! — с улыбкой поздоровалась Наташа и шаловливым жестом, как во время пляски, расправила свою широчайшую юбку с пунцовыми цветами.

Оказалось, что вместе с полком уходил на фронт ее родной брат — рабочий одного из рогожских заводов.

Я разговорился с девушкой, спросил ее, как понравился ей вечер.

— И вечер замечательный, и полк замечательный! — восторженно ответила Наташа.

Впрочем, таково было общее мнение. Мне то и дело приходилось слышать:

— А полк-то какой! Вот это настоящий полк!..

Была и еще одна особенность этого незабываемого вечера: он больше напоминал чествование полка, чем прощание с ним.

Конечно, может быть, готовясь к проводам мужа на фронт, молодая упаковщица с чаеразвесочной фабрики украдкой и смахнула навернувшуюся слезу; может быть, седеющий кузнец при мысли об отъезде сына-красноармейца сильнее, чем всегда, с надсадой крякнул, бросая окурок махорочной самокрутки, — но этого старались не замечать.

15 октября 1918 года 38-й Рогожско-Симоновский полк [67] выехал на Царицынский фронт, в 10-ю армию, которой командовал К. Е. Ворошилов. По словам Щаденко, это была инициатива В. И. Ленина.

Из Москвы мы отправились на юг четырьмя эшелонами. По дороге я делал записи в своей тетради, сохранившейся у меня до сих пор.

Вот запись 17 октября 1918 года.

«Полк пока хорош. Видя наших красноармейцев, их настроение и порядок, я уверен, что все трудности они выдержат до конца, до победы.

Особенное чувство вызывает молодежь из недавно мобилизованных. Трогает ее искренняя готовность к подвигу.

Здесь много рабочих с заводов и фабрик Рогожского района, которые при мобилизации отказывались от медицинского осмотра.

В эшелоне чувствуется спокойная тихая бодрость, без бравады, без стремления к эффекту, и вместе с тем — уверенность в своем деле, в победе...»

В Козлове (теперь Мичуринск), где находился в то время штаб Южного фронта, эшелон простоял много часов. Несколько раз менялись распоряжения о дальнейшем следовании, пока, наконец, не был получен окончательный приказ: направиться в Царицын в распоряжение Ворошилова.

Эшелоны пошли на Саратов с тем, чтобы оттуда отправиться до места назначения по Волге.

Во время проезда по железной дороге, на одной из станций, в купе, занимаемое Логофетом, Лапидусом и мной, уверенно вошел человек в хорошо сшитом военном френче, с холеными руками и лицом скучающего интеллигента. Он, видимо, точно знал, что вошел в купе командира и комиссара 38-го полка, и очень вежливо попросил нашего разрешения проехать вместе до следующей станции.

Гость оказался ответственным работником Южснаба. Словоохотливый собеседник начал с комплиментов нашему полку, как «действительно регулярному». Дальше следовал пространный рассказ об организации дела снабжения, о том, что главной причиной плохого снабжения является отсутствие учета и ответственности. Он заявил нам, что в РСФСР запасы военного имущества, оставшегося от царского времени, настолько велики, что [68] их совершенно достаточно для изобильного снабжения всей действующей армии, однако в войсках нет дисциплины, никто не считает нужным учитывать имущество, тратят его самым нелепым образом и не желают отчитываться перед вышестоящими организациями. Он особенно упирал на то, что 10-я и, кажется, 11-я армии имеют в Москве свои «весьма своеобразные бюро», стараются получать все непосредственно через центр, минул фронтовую организацию, и «это, к величайшему сожалению, им во многом удается».

— Не поймешь, черт подери, этого франта, — сказал Логофет, когда непрошеный и порядочно надоевший гость простился с нами.

Только позднее нам стало понятно, что наш спутник поехал с нами и вел длинную беседу не случайно, а с определенной целью. Ему хотелось вызвать у нас предубеждение к командованию 10-й армии, с тем чтобы впоследствии, когда 38-й полк столкнется на фронте со многими недостатками снабжения, мы не винили Южснаб.

В Саратове нам пришлось присутствовать при выгрузке с двух пароходов раненых, доставленных из-под Царицына. Несмотря на физическую боль и лишения, раненые красноармейцы проявляли большую стойкость. Они с любовью и гордостью говорили о своих командирах и были преисполнены твердой уверенности в победу революции.

У раненых мы достали несколько номеров газеты «Солдат Революции», издававшейся Политотделом 10-й армии в Царицыне. Читая ее, мы почувствовали непосредственную близость фронта. Аншлаги газеты призывали к стойкости, храбрости, к победе над врагом.