Полк принимает бой - [50]

Но об этом, повторяю, я узнаю потом. Сейчас же наступил момент поднимать батальоны в атаку. Но едва наши цепи ринулись вперед, как по ним открыли огонь закопанные в землю вражеские танки. Один из снарядов буквально разметал артиллерийский расчет из взвода лейтенанта А. X, Немежанова. Стали нести потери и стрелки. Выручили противотанкисты. Снаряды их орудий в считанные минуты продырявили торчавшие из земли башни фашистских машин. Атака продолжалась.

Батальоны капитанов М. М. Бакулина и В. В. Кошукова неудержимо идут вперед. Вот уже несколько рот - как потом оказалось, роты Ф. Ф. Фалина и П. С. Столярова - врываются на окраину Радеберга. Гитлеровцы сопротивляются отчаянно, даже предпринимают контратаки. Но поздно! Теперь уже все подразделения полка втягиваются на улицы дымящегося города. Медленно продвигаясь вперед, они прочесывают подвалы, верхние этажи зданий, чердаки, окончательно ломая сопротивление противника.

В город вступил и 23-й полк подполковника В. С. Накаидзе. Второй же эшелон дивизии - 28-й полк подполковника В. С. Лазебникова - по приказу полковника Е. М. Голуба начал развивать наступление на восточные пригороды Дрездена.

Батальоны уже очищали от гитлеровцев центр города, когда ко мне прибежал замполит майор М. Б. Гонопольский. Переведя дух, доложил, что в полк прибыли исполняющий обязанности командира дивизии полковник Е. М. Голуб и командир корпуса генерал Н. Ф. Лебеденко, требуют меня.

Признаться, появление комкора насторожило. Подумалось: "Сейчас достанется на орехи за слишком медленное продвижение вперед. Попробуй-ка докажи, что буквально на каждом шагу натыкаешься на огневые точки".

Но я ошибся в своем предположении. Генерал Лебеденко был явно доволен темпами нашего продвижения. Не дослушав моего доклада, махнул рукой, сказал весело:

- Знаю, знаю, что вам есть чем похвалиться. Что ж, молодцы! Если так и дальше пойдут дела, то, глядишь, мы уже сегодня и Дрезденом овладеем.

Командир корпуса и полковник Е. М. Голуб вскоре уехали в другие полки. А мне почти тут же позвонил по телефону оперативный дежурный из штаба фронта. Попросил пригласить к телефону Лебеденко. Я доложил, что командир корпуса только что убыл из расположения полка. Тогда дежурный неожиданно сказал:

- Хорошо. Сейчас будете сами говорить с командующим фронтом.

Меня охватило волнение. Шутка ли! Мне, подполковнику, придется говорить с прославленным маршалом Коневым! Лихорадочно набросал в голове план доклада, по он оказался ненужным. Командующий лишь задал несколько коротких вопросов и в заключение объявил благодарность личному составу полка за взятие Радеберга.

Меня тогда до глубины души поразила осведомленность маршала об обстановке на фронте, его желание из первых уст узнать о происшедших в ней изменениях. Даже частичных.

Ну а что касается прогноза генерала Н. Ф. Лебеденко, то он подтвердился на деле: 8 мая вечером войска 5-й гвардейской армии овладели Дрезденом.

Город лежал в развалинах. И это у каждого из нас вызвало вполне понятное недоумение. Ведь наши части и соединения старались по возможности не разрушать Дрездена, сохранить этот древнейший город Германии. А тут сплошные руины да пепелища...

И лишь позднее из сообщения ТАСС мы узнали о его печальной участи. Оказалось, что виновником разрушения города на Эльбе и невероятных страданий его населения явилась союзная авиация. Еще задолго до нашего наступления, 13 и 14 февраля 1945 года, почти полторы тысячи английских и американских самолетов в течение четырнадцати часов подвергали Дрезден бессмысленной и варварской бомбардировке. Причем бомбы, как правило, падали на жилые кварталы, хороня под развалинами женщин, детей, стариков. А вот промышленные и военные объекты оставались, как по волшебству, в неприкосновенности.

Что это? Низкий класс подготовки союзных авиаторов или расчет? Во всяком случае, даже на нас, которым, как говорится, было не привыкать к виду пожарищ и развалин, растерзанный Дрезден произвел удручающее впечатление.

* * *

8 мая, миновав Дрезден по разрушенным лабиринтам Альтштадта - так называлась часть города, расположенная на восточном берегу Эльбы, оперативная группа нашего полка вскоре достигла развилки дорог, ведущих на Пирну и Штадт-Верлен. Здесь мы встретились с группой бойцов, среди которых особенно выделялась могучая фигура секретаря партбюро полка капитана П. Е. Погребняка. Он, стоя в самом центре группы, пытался при помощи жестов что-то объяснить двум пожилым немцам. Те, не понимая его, виновато разводили руками.

Я приказал остановить машину. Заметив меня, Погребняк подбежал и, козырнув, доложил:

- Товарищ подполковник, мы тут толкуем вот с этими немцами. Насколько я смог понять, им нужен командир советской части. То есть вы. Поговорите с ними.

- С удовольствием бы, но... - замялся я. - По-немецки я едва ли лучше вас, капитан, говорю...

Выручил меня замполит майор М. Б. Гонопольский. Он довольно свободно владел немецким языком. Прежде чем начать беседу с мирными жителями, замполит не удержался и едковато заметил Погребняку, что, мол, в свое время, еще в школе, нужно было поменьше гонять футбол, а больше ходить в разные кружки. Конечно, то же самое относилось и ко мне, но я сделал вид, что не понял намека.