Полк принимает бой - [20]

Однако, как оказалось, нам еще было рано радоваться достигнутым успехам. Ибо вскоре в районе Горшечного сложилась обстановка, приведшая, прямо скажем, едва ли не к трагическим для нас последствиям. Дело в том, что после овладения поселком танковая бригада, как и намечалось, долго здесь не задержалась, а, соединившись с другими частями своего корпуса, двинулась на Касторное. Полки же Казакевича и Билютина тоже стали действовать теперь уже в стороне от Горшечного, в районе Верхней Грайворонки. А в поселке остались лишь наш полк, дивизионный резерв - учебный батальон, часть саперного батальона и 29-й истребительный противотанковый артиллерийский дивизион. И могли ли мы знать, что очень скоро нам придется именно в этом составе стоять насмерть против во много раз превосходящих сил противника, стремившихся через Горшечное прорваться на запад?!

А дело в том, что к исходу 28 января наши войска уже перерезали почти все пути отхода вражеской группировке, находившейся на так называемом воронежском выступе. Однако сплошного фронта окружения создано не было. Так, например, между 4-м танковым корпусом, находившимся в районе Касторное, Лачиново, и 25-й гвардейской стрелковой дивизией, располагавшейся в районе Быково, оставался 25-километровый разрыв. Такой же незаполненный промежуток был и на участке между Горшечным и Старым Осколом. Словом, у противника еще оставались, образно выражаясь, ворота. И ключ к ним находился в Горшечном, где скрещивались несколько дорог, вне которых в ту снежную зиму двигаться было просто невозможно. Потому-то так и получилось, что наш полк и тот немногочисленный резерв дивизии приняли на себя всю тяжесть удара крупных сил врага, вырывающихся с взятого нашими войсками в клещи воронежского выступа.

В середине дня 30 января после сильной авиационной и артиллерийской подготовки противник атаковал Горшечное. Первый его удар пришелся по учебному батальону дивизии, с которым у нашего полка не было, если так можно выразиться, локтевой связи. Он занимал оборону несколько в стороне, фронтом к совхозу "Каучук". Именно оттуда по нему и ударило не менее полка вражеской пехоты. Учбат сразу же оказался в тяжелом положении.

Мы старались оказать помощь курсантам. В частности, наша полковая артиллерия так точно накрыла фашистские цепи, что те сразу же залегли, а потом вроде бы даже попятились. Успех? По не тут-то было. Вскоре гитлеровцы прибегли к коварной уловке, которую, к сожалению, не смогли сразу разгадать ни мы, ни командир батальона курсантов майор Б. М. Генералов.

А случилось вот что. При повторной атаке, когда вражеские цепи подошли наиболее близко к курсантским траншеям, гитлеровцы вдруг прекратили строчить из автоматов и, поднявшись во весь рост и вскинув руки, побежали к нашим бойцам, крича:

- Рус, не стреляй, плен!

Курсанты перестали вести огонь. Как же, ведь немцы сдаются в плен!

- Бросай оружие! - запоздало приказал кто-то из наших.

И тут случилось непоправимое. "Сдающиеся" фашисты вдруг опустили руки и уже почти в упор открыли ураганную стрельбу по курсантам.

Минутного замешательства оказалось вполне достаточно, чтобы противник достиг наших траншей. Учебный батальон оказался буквально разрезанным на две части. Одна из них, в составе примерно 120 человек, отошла к позициям нашего полка, а другая с боем отступила к деревне Ключи, где в то время располагался штаб дивизии. В этом бою курсанты понесли большие потери. Это была плата за кратковременную потерю бдительности.

Почти одновременно с атакой позиций учебного батальона противник нанес удар и по нашему полку. Ему удалось несколько потеснить батальон капитана А. П. Головина, но большего успеха он не добился. Гвардейцы сражались не на жизнь, а на смерть, хотя противостоять во много раз превосходящим силам врага (на позиции полка, обескровленного в предыдущих боях, наступало одновременно более тысячи гитлеровцев) было очень нелегко. Вот один из примеров героизма, проявленного бойцами и командирами полка в том бою.

На участке батальона капитана М. С. Никифорцева гитлеровцам удалось прорваться к больнице, где располагался его штаб. Старший лейтенант А. Ф. Бутылин, начштаба батальона, не растерялся. С горсткой находившихся рядом бойцов он принял неравный бой. Эта группа отбила несколько атак противника, выстояла до подхода к ней помощи. И в этом была немалая заслуга писаря штаба сержанта Гладышева. Когда пуля сразила нашего пулеметчика, он тут же заменил его и разил врага до тех пор, пока не кончились ленты. А потом, взяв автомат из рук погибшего товарища, сержант первым поднялся в контратаку, увлекая за собой остальных бойцов.

В этом бою комсомолец Гладышев пал смертью храбрых.

Наступила ночь. Но гитлеровцы по-прежнему не ослабляли натиска. Теперь бой велся при свете пожарищ. Горшечное горело со всех сторон. Рушились дома, заваливая улицы. Но и в этом аду наши бойцы и командиры бесстрашно сражались за каждую пядь родной земли, отходя лишь в самых крайних случаях.

К утру 31 января положение нашего полка особенно осложнилось. Его подразделения к этому времени удерживали в своих руках только здание школы, маслозавод да станционные постройки. А противник во второй половине дня нанес по нашим позициям еще два мощнейших удара. На их отражение мы мобилизовали все силы, которые смогли. В боевой строй встали даже раненые. Вооружившись автоматами, на положении рядовых бойцов, сражались и штабные командиры.