Политкорректность: дивный новый мир - [2]
Известная писательница Татьяна Толстая написала статью о политкорректности, где иронически перечисляет формы, в которых может проявляться ее отсутствие: «К греху «смотризма» тесно примыкает и грех «возрастизма» (ageism). Sizeism («размеризм», что ли?) – предпочтение хорошей фигуры плохой, или, проще, худых толстым. Он же fatism («жиризм»), weightism («весизм»). Страшный грех»[3].
Фактически речь идет о том, что люди различны по красоте лица и изяществу фигуры, по возрасту, по весу, по толщине, наконец. Всем известно, что есть толстушки и худышки, у каждой свои достоинства. Так вот, это заметить и каким-то образом дать понять, что ты это заметил, никак нельзя. Это запрещенные нормами политкорректности способы восприятия и поведения, в частности, вербального.
Здесь нужно предварительно отметить две вещи, на которых мы потом остановимся подробнее. Политкорректность «граничит» с двумя важными явлениями, с которыми связана как логически, так и по происхождению: это тактичность, вежливость (простая, не политическая корректность), с одной стороны, и стремление к эмансипации — с другой. Иногда граница между политкорректностью и просто корректностью или политкорректностью и освободительным устремлением трудно уловима, и политкорректная норма может показаться правильной и справедливой. Разве не справедлива борьба против расовой дискриминации, против угнетения женщин, против дискриминации пожилых людей?! А инвалиды ведь действительно часто либо обладают от рождения, либо вырабатывают в себе способности и умения, в чем-то превосходящие способности и умения здоровых людей! Наконец, действительно бестактно оглядываться на красивых женщин или, наоборот, демонстрировать пренебрежение к другим – некрасивым, толстым, пожилым и т. п. Это невежливо, некорректно. Так что нужно проводить иногда весьма тонкое различение между политкорректностью и некоторыми родственными ей феноменами, о чем мы еще будем говорить далее – о тактичности и корректности в следующем разделе, а о стремлении к эмансипации – в разделе о происхождении политкорректности. Пока же продолжим разбираться с чертами политкорректного мира.
Политкорректность предполагает как бы смену оптики взгляда. Тактичный человек видит определенные вещи, но не демонстрирует, что он их видит, не фиксирует свое видение в поведении, в частности, вербальном. С политкорректным взглядом дело обстоит гораздо серьезнее, здесь речь идет не об отражении реальности в поведении, а об альтернативном видении реальности. Уместно в этой связи вспомнить сцену из прогремевшей в 20-годы и быстро запрещенной пьесы Николая Эрдмана «Самоубийца». Несмотря на то что действие пьесы происходит в раннем СССР, идейная коллизия, в которой оказывается герой пьесы, удивительно напоминает коллизии современной западной жизни с ее господством политкорректности.
«В комнату входит Егорушка. Осматривается. Никого нет. Из соседней комнаты слышатся бульканье воды и пофыркиванье Марии Лукьяновны. Егорушка на цыпочках подкрадывается к двери и заглядывает в замочную скважину. В это время Серафима Ильинична вылезает из-под кровати.
Серафима Ильинична. Вы это зачем же, молодой человек, такую порнографию делаете? Там женщина голову или даже еще чего хуже моет, а вы на нее в щель смотрите.
Егорушка. Я на нее, Серафима Ильинична, с марксистской точки зрения смотрел, а в этой точке никакой порнографии быть не может.
Серафима Ильинична. Что ж, по-вашему, с этой точки по-другому видать, что ли?
Егорушка. Не только что по-другому, а вовсе наоборот. Я на себе сколько раз проверял. Идешь это, знаете, по бульвару, и идет вам навстречу дамочка. Ну, конечно, у дамочки всякие формы и всякие линии. И такая исходит от нее нестерпимая для глаз красота, что только зажмуришься и задышишь. Но сейчас же себя оборвешь и подумаешь: а взгляну-ка я на нее, Серафима Ильинична, с марксистской точки зрения – и… взглянешь. И что же вы думаете, Серафима Ильинична? Все с нее как рукой снимает, такая из женщины получается гадость, я вам передать не могу. Я на свете теперь ничему не завидую. Я на все с этой точки могу посмотреть».
Вроде бы текст пьесы говорит сам за себя, но на всякий случай надо дать разъяснение на современном языке. Герой – Егорушка, будучи обвиненным в «смотризме», оправдывается, говоря, что он смотрел на женщину политкорректно (здесь: «с марксистской точки зрения»).
Марксистская точка зрения, как политкорректная, здесь не случайна, потому что именно ранний феминизм Клары Цеткин и других, породивший марксистский «смотризм» 20-х годов, уступил место также марксистскому по своим истокам феминизму Симоны де Бовуар и ее многочисленных последовательниц, который и стал одним из главных оснований современной политкорректности. Причем современные приверженцы политкорректности, и феминистки в частности, научились дифференцировать гораздо тоньше, чем то мог даже себе представить эрдмановский Егорушка. Важна не только содержательная смена оптики смотрения («по-марксистски» – «не по-марксистски»), важен и параметр объема и длительности смотрения. Согласно «Словарю феминизма»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Макса Вебера социологи давно и безоговорочно причисляют к классикам своей науки. Издано большое число его биографий. В настоящей книге главное внимание уделяется не анализу его теоретического наследия, а его личности. На протяжении последнего столетия Макс Вебер рассматривался как проповедник рационализма в теории и этического идеала героической аскезы, а его собственная жизнь считалась чуть ли не воплощением этого идеала. Новые исследования показали, что Макс Вебер был живым, страдающим, мятущимся человеком и его жизнь определялась не только разумом, но и страстями.
Развитие современной жизни делает актуальным консерватизм как стиль политического мышления и действия. Автор анализирует такие сферы общественной жизни, как геополитика и глобализация, семья и демография, демократия и гражданское общество и многие другие, и показывает, что развитие в каждой из них вызывает тревогу и побуждает к консервативной рефлексии. Он также демонстрирует, как либеральная и социалистическая идеологии используют язык и практику политкорректности для разрушения традиционных ценностей Западного и Российского мира.
Апокалипсис начинается в Кремле. В канун решающего тура президентских выборов указом президента Ельцина в стране вводится чрезвычайное положение. КПРФ и другие экстремистские организации запрещены. Но вопреки запрету в Краснодаре собирается Съезд народных представителей Юга России… Страна расколота. Армия расколота. На Россию опускается новая смута. Безумное властолюбие политиков ставит страну на грань распада. Переживет ли Россия год 2000? Об атом — а новой книге известного политолога Леонида Ионина.
«Ни белые, ни красные, а русские», «Царь и Советы», «Лицом к России» – под этими лозунгами выступала молодежь из «Молодой России», одной из самых крупных заграничных российских организаций, имевшей свои отделения на всех континентах и во всех государствах, где были русские изгнанники. Автор рисует широкое полотно мира идей младороссов, уверенных в свержении «красного интернационала» либо через революцию, либо – эволюцию самой власти. В книге много места уделяется вопросам строительства «нового мира» и его строителям – младороссам в теории и «сталинским ударникам» на практике.
В книге представлена серия очерков, посвященных политически деятелям Англии Викторианской эпохи (1837–1901). Авторы рассматривают не только прямых участников политического процесса, но и тех, кто так или иначе оказывал на него влияние. Монография рассчитана на студентов, изучающих историю Нового времени, и всех интересующихся британской историей.Печатается по решению научного совета Курганского государственного университета.Министерство образования и науки Российской федерации. Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Курганский государственный университет».
Данная книга – пример непредвзятого взгляда на современную Россию. В своей книге Иван Бло, многие годы изучающий Россию, уделяет внимание самым разным аспектам жизни страны – историческому развитию, внутренней и внешней политике, экономике, демографии, армии и обороне, церкви и духовности. Он является убежденным сторонником тесного стратегического сотрудничества Парижа и Москвы.Этот анализ неразрывно связан с деятельностью Владимира Путина, лидера современной России. Именно через достижения и результаты работы президента России автору удалось в наиболее полной мере раскрыть и объяснить суть многих происходящих в стране процессов и явлений.Книга Ивана Бло вышла в свет в Париже в декабре 2015 года.
Выступление на круглом столе "Российское общество в контексте глобальных изменений", МЭМО, 17, 29 апреля 1998 год.
Книга шведского экономиста Юхана Норберга «В защиту глобального капитализма» рассматривает расхожие представления о глобализации как причине бедности и социального неравенства, ухудшения экологической обстановки и стандартизации культуры и убедительно доказывает, что все эти обвинения не соответствуют действительности: свободное перемещение людей, капитала, товаров и технологий способствует экономическому росту, сокращению бедности и увеличению культурного разнообразия.
Сопротивление Хайдеггера «модерну» стало едва ли не официальным его завещанием. «Черные тетради» лишь укрепили этот антимодернистский вывод, превратив Хайдеггера в ведущего философского мракобеса XX века. Но, быть может, не стоит верить Хайдеггеру на слово? Что если попытаться деконструировать Хайдеггера как модерниста, вскрыв за декларативным уровнем инвектив и дежурной критики территорию модернистской онтологии с ее собственными проблемами (такими, как надежность и юзабилити), которые и по сей день определяют нашу ситуацию знания? Чего в конечном счете хотел Хайдеггер как последний auteur философии и чего он достиг?В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Принято считать, что лучший способ помочь бедным состоит в том, чтобы позволить богатым богатеть, что всем выгодно, когда богатые платят меньше налогов, и что, в конце концов, их богатство полезно для всех нас. Но эти распространенные представления опровергаются опытом, исследованиями и простой логикой. Такое несоответствие представлений фактам заставляет нас остановиться и задаться вопросом: почему эти представления столь распространены несмотря на все большее количество свидетельств, противоречащих им?Бауман подробно рассматривает неявные допущения и неотрефлексированные убеждения, лежащие в основе подобных представлений, и показывает, что они едва ли смогли бы сохраниться, если бы не играли важную роль в поддержании существующего социального неравенства.
Изложив в общих чертах теорию брехни и лжи, Гарри Франкфурт обращается к тому, что лежит за их пределами, – к истине, понятию не столь очевидному, как может показаться на первый взгляд. Преданность нашей культуры брехне, возможно, гораздо сильнее, чем половинчатая приверженность истине. Некоторые (например, профессиональные мыслители) вообще не считают «истину» и «ложь» значимыми категориями. Даже слушая тех, кто твердит о своей любви к истине, мы волей-неволей задумываемся: а не несут ли они просто полную чушь? И правда, в чем польза от истины? С тем же искрометным остроумием и основанной на здравом смысле мудростью, которыми пронизана его первая нашумевшая книга «К вопросу о брехне», Франкфурт предлагает нам по-другому взглянуть на истину: есть в ней что-то настолько простое, что, вероятно, и заметить трудно, но к чему у нас есть скрытая и в то же время неистребимая тяга.
Книга Виктора Мазина «Машина влияния» написана на стыке психоанализа, медиатеории и антропологии. Понятие машины влияния возникает в XVIII веке и воплощается в самом начале XIX века в описании Джеймса Тилли Мэтьюза – пациента лондонского Бедлама. Дискурсивная конструкция этой машины предписана политическими событиями, научными открытиями и первой промышленной революцией. Следующая машина влияния, которая детально исследуется в книге, описана берлинской пациенткой Виктора Тауска Наталией А. Представление об этой машине сформировалось во время второй промышленной революции начала ХХ века.