Политика воина - [6]
XX в. стал последним в истории, когда человечество в большинстве своем было сельским [10]. Полем боя в будущем станут чрезвычайно сложные городские территории. Если американские солдаты не смогут сражаться и побеждать в ближнем бою, наш статус как сверхдержавы окажется под вопросом.
Индустриальная революция имела дело с масштабом: огромные фабричные комплексы, небоскребы, сеть железных дорог способствовали концентрации власти в руках правителей огромных территорий, не только ответственных лидеров, таких как Бисмарк и Дизраэли, но и таких как Гитлер и Сталин, интенсифицируя их злодеяния. Однако постиндустриальная революция снабжает любого сотовым телефоном и мешком взрывчатки. Военное превосходство Америки гарантирует, что новые противники такого рода не будут сражаться в соответствии с нашими представлениями о чести: они будут наносить удары внезапно, асимметрично, по самым уязвимым точкам, как часто поступали и в прошлом.
Асимметрия придает силу террористам и киберпреступникам, поскольку такого рода противники действуют вне принятых международных норм и системы ценностей на том уровне, где жестокость и злодеяния – легитимный способ ведения войны [11]. Гигантские размеры американских демократических институтов делают военное планирование и приобретение оружия процессом весьма обременительным и подотчетным общественности. У наших будущих противников таких ограничений не будет. Их действия будут быстрыми и простыми, не оставляющими письменных следов и недоступными общественному наблюдению. Это станет их преимуществом. Глупые диктаторы типа Саддама Хусейна, ведущие с нами войну с применением обычных видов оружия, – историческая редкость: более вероятно возникновение химической или биологической версии Перл-Харбора.
Биологическое оружие станет все более доступно для террористических группировок. Даже если такое оружие должно оставаться в руках государств, дипломатии может оказаться недостаточно, чтобы нейтрализовать его, поскольку оно – часть продолжающейся, неудержимой биотехнологической революции. На самом деле ускорение развития технологий в генетике, биологии, химии, оптике и кибернетике предоставляет огромные новые возможности для неконтролируемого вооружения.
Надо принимать во внимание и то, что мы сейчас на грани нового расширения исследования космоса и использования спутников. По некоторым оценкам, к 2025 г. 20 % всей экономики США так или иначе будут связаны с космическими разработками, и программисты, инженеры, высококвалифицированные специалисты потянутся к нам со всего света (преимущественно с Индийского субконтинента), чтобы развивать и осваивать новые технологии для мультинациональных корпораций, базирующихся в США [12]. Распространение такой силы по частным советам директоров может породить новые злодеяния, пока еще не имеющие названия. Вспомните, что слова «фашизм», «тоталитаризм» и «нацизм» не имели широкого распространения до третьего – четвертого десятилетия прошлого века.
К тому же технологии могут сами по себе усиливать мощь государств, и об этом надо думать, учитывая опыт последних ста лет. Например, государство, не признающее международных норм, может использовать новые технологии для ведения необъявленной войны против Соединенных Штатов через стратегическое использование террористических и криминальных группировок и в то же время манипулировать могущественными международными СМИ для сокрытия своих намерений.
Разумеется, новые технологии несут и массу полезных разработок, но это еще один повод для военных и гражданских лидеров США проявлять осторожность. Научный оптимизм в начале XX в. оставил европейцев неподготовленными к бедствиям, которые позже свалились на их головы. Новые устройства, как всегда, предоставят новые возможности для человеческих злодеяний. В отличие от меча или топора, которые действуют как продолжение человеческой руки, машина не имеет никакого отношения к телу. Тем самым нарушается эмоциональная связь между актом насилия и исполнителем насилия, что в огромной степени расширяет масштаб деперсонализированного зла. Вспомните автоматическую винтовку: это механизм, преобразующий тепловую энергию в кинетическую. Это еще один урок XX в.: связь – когда мы теряем бдительность – между технологическим ускорением и варварством.
Пока я упомянул только движущие силы: тенденции, которые уже видны (рост населения, урбанизация, капитализм, технологии, неравномерность доходов и т. д.). Но есть и случайные явления, события, которые застают нас врасплох, как СПИД в 1980-х гг. [13]. Такими случайными явлениями, с одной стороны, могут быть природные катастрофы, например наводнения и землетрясения, дестабилизирующие хрупкие политические системы, а с другой – клонирование человеческих существ, генетически спроектированных для военных целей, такими быстро растущими державами, как Китай.
Есть еще глобальное потепление, которое может оказаться и движущей силой, и случайным явлением, – в результате могут возникнуть природные катастрофы и экстремистские политические реакции на них.
Само слово «современный» предполагает желание отделить нашу жизнь от прошлого [14]. «Современные» идеи, политика, архитектура, музыка и т. д. предполагают не расширение прошлого и не реакцию на него, а отрицание. Термин «современный» – это торжество
«География может рассказать о целях и стратегиях государства гораздо больше, чем его идеология или внешняя политика», — считает известный американский публицист и геополитик Роберт Каплан. Он убежден, что будущее стран и континентов можно понять в контексте таких объективных параметров, как климат, территория, наличие водных ресурсов, разнообразие ландшафта. Прослеживая историю регионов, стран и «горячих точек» планеты, автор предлагает собственную целостную теорию о грядущем цикле конфликтов, которые будут происходить по всей Евразии — в Европе, России, Китае, Турции, Иране, на арабском Ближнем Востоке.
В 1980-х гг. Роберт Каплан несколько лет провел в Греции как корреспондент. За это время он объездил весь Балканский полуостров, изучил его историю и завел друзей среди местных жителей. Так была написана книга путешествий «Балканские призраки», а у автора сложилось убеждение, что неискоренимая этническая рознь, ставшая результатом тяжелого исторического наследия и помноженная на бесчисленные современные проблемы, неизбежно приведет к кровавым конфликтам в этом регионе. Вскоре его предвидения оправдались.
По мере укрепления и выхода США на мировую арену первоначальной проекцией их интересов были Европа и Восточная Азия. В течение ХХ века США вели войны, горячие и холодные, чтобы предотвратить попадание этих жизненно важных регионов под власть «враждебных сил». Со времени окончания холодной войны и с особой интенсивностью после событий 11 сентября внимание Америки сосредоточивается на Ближнем Востоке, Южной и Юго Восточной Азии, а также на западных тихоокеанских просторах.Перемещаясь по часовой стрелке от Омана в зоне Персидского залива, Роберт Каплан посещает Пакистан, Индию, Бангладеш, Шри-Ланку, Мьянму (ранее Бирму) и Индонезию.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.