Политический сыск (Истории, судьбы, версии) - [46]
После следствия Агранова выслали в Енисейскую губернию. И здесь, на поселении, в отличие от толстовского революционера, повесившегося после встречи с большевиками, которые популярно ему объяснили, что сила революции в рабочем классе, а не в подвигах отдельных мучеников за народ, Агранов вступил в большевистскую партию. Там, в ссылке, он сошелся с некоторыми видными потом большевистскими лидерами. Много читал, спорил. Оппоненты были известные интеллектуалы, и ссыльные «университеты» порой стоили государственного.
Предположительно в марте 1917 года он вместе со Сталиным приезжает в Петроград. Больше месяца длилось их путешествие от енисейских берегов. Скорее всего Сталин и другие большевики, уже знавшие Агранова по ссылке, рекомендовали его после Октября в секретариат Ленина. А с 1919 года подпись Агранова как секретаря Совета народных комиссаров появляется вместе с ленинской на документах советского правительства. Должность техническая ведение протоколов попеременно с другими секретарями, но тем не менее ответственная и близкая к высшему руководству страны. Он многое видит и многое знает.
А 20 октября 1919 года малый Совнарком на своем заседании рассмотрел «заявление члена Малого СНК Я. Агранова о разрешении ему совмещать работу в Малом Совнаркоме и в Особом отделе ВЧК». Протокол №346 с разрешающей формулировкой подписал Ленин. Так Агранов стал особоуполномоченным ВЧК по важным делам. Существует точка зрения, будто Сталин хотел иметь «своего» человека в Чрезвычайной комиссии. Подтверждающих свидетельств этому нет. Но ясно и другое: преданных советской власти и в то же время дельных людей тогда очень не хватало. Агранов же был из преданных и дельных. И в ВЧК он занимался делами, принципиальными для власти: дело «Национального центра», дело «Петроградской боевой организации». Уже тогда его положение и секретаря Совнаркома, и уполномоченного ЧК заставляло подходить к расследуемым делам не столько полицейски, сколько политически.
Наступило время нэпа, время экономической свободы. И тем больше общество пропитывалось идеологической жесткостью, политической однолинейностыо. Ленин будто следовал указанию Столыпина: либеральные реформы нельзя проводить в России без ужесточения режима. Уже не было продразверстки, уже вовсю разворачивались частные заводы и пекарни, совместные с американцами концессии, но уже был пароход, на котором отправляли за границу видных философов, историков и вообще мыслящих, творческих людей; уже вовсю был заполнен инакомыслящими и инакодействующими интеллигентами лагерь на Соловецких островах. С пронзительной ясностью большевистское правительство понимало: чем больше экономической свободы, тем жестче политический и идеологический контроль за бывшими членами оппозиционных партий, за творческой интеллигенцией, а за обществоведами-историками, философами, экономистами — особо. Это партийное понимание ситуации безоговорочно разделял и Агранов.
Свой человек в интеллигентских кругах
В конце 20-х — начале 30-х годов прошлого века свирепствовал стойкий революционный взгляд: мы построим новое общество — социалистическое, революционное, большевистское. На этом строилась вся пропаганда. Философы и историки, ориентирующиеся на Россию с тысячелетней историей, оказались не у дел. Их отторгала политическая реальность, им закрыли возможность влиять на мировоззрение сограждан. Мировоззрение и охранял аграновский секретно-политический отдел ОГПУ.
Тогда известных историков — Бахрушина, С. Богоявленского, Ю. Готье, С. Платонова, Е. Тарле и многих иных — обвинили в «монархическом заговоре». И скоро большая часть из них оказалась на Соловецких островах. Аграновских рук дело.
В середине 1932 года Управлением ОГПУ по Московской области был арестован профессор-правовед Гидулянов. В то время Агранов был полномочным представителем ОГПУ по Московской области. Ознакомившись с делом профессора, он нашел его весьма многообещающим и набросал московским чекистам следственную перспективу. С Радзивиловским, своим учеником, он вывел точные контуры церковно-националистической прогерманской организации и обозначил место в ней Гидулянова и других авторитетных представителей ученого мира, которых решили изолировать за их далеко не просоветские настроения.
Сыскное чутье не подвело Агранова. Гидулянов оказался вторым Рамзиным, подлинной находкой для ОГПУ. Потом он напишет покаянное письмо в прокуратуру: «Я всецело отдал себя во власть cекретно-политического отдела ОГПУ и сделался режиссером и первым трагическим актером в инсценировке процесса националистов, превращенных волею ОГПУ в национал-фашистов. В целях саморазоружения я объявил себя организатором Комитета национальной организации, которая после ряда попыток в стенах ОГПУ была окрещена «национальным центром», причем членами этого мифического комитета были указанные мне и уже сидевшие в ОГПУ мои коллеги Чаплыгин, Лузин и Флоренский».
Гидулянова не били, не третировали, его убедили чекисты: это нужно. Ему обещали и свободу, и возвращение в профессорскую жизнь. Он творчески включился в игру, успокоив душу средневековым понятием «канонического очищения» — подозреваемый должен доказать невиновность свою очищающими поступками. Интеллектуальная изощренность проявилась у профессора не только в успокоении внутренних терзаний, а и в сочинении позиции для руководителей придуманного чекистами «национального центра». «Платформу партии националистов я же сам состряпал при любезном содействии начальника СПО Радзивиловского, собственноручно записавшего мое «развернутое показание». Партия националистов открывает свои действия после взятия Москвы и военной оккупации России немцами, причем в основу платформы был положен принцип «Советы без коммунистов», под покровом буржуазного строя».
Четверть века назад бывший начальник Пятого управления (борьба с идеологическими диверсиями противника и защита конституционного строя) КГБ СССР Филипп Бобков опубликовал книгу «КГБ и власть», где подробно и откровенно описал сложность взаимоотношений между КГБ и ЦК КПСС, в т. ч. и политического сыска. Читатель впервые познакомился с особенностями партийного руководства органами госбезопасности в «андроповский период». В данное издание так же включена книга Эдуарда Макаревича «Филипп Бобков и пятое Управление КГБ: след в истории».
В книге Эдуарда Федоровича Макаревича рассказывается об интимной сфере жизни советских людей, которая долгие годы не предавалась огласке. Вопреки известному утверждению о том, что в Советском Союзе секса нет, автор доказывает обратное: сексуальная жизнь советского человека была не менее насыщенной, чем на Западе. В СССР существовали и свои секс-символы, такие, как Валентина Серова, Зоя Федорова, Лидия Смирнова, и свои «секс-бомбы» – Лиля Брик, Зинаида Райх и другие, – которые оказывали значительное влияние на политику страны и на ее руководителей.
Эта книга о коммуникациях, изменяющих мир. На чем держится власть, как меняется общество? Как управляется хаос? Везде присутствуют массовые коммуникации, для которых нет границ, а есть только усложняющаяся культура. Как менялась их культура на протяжении XX столетия и меняется в эпоху постмодерна, рассказывается в этой книге. Сегодня культура коммуникаций, как культура экспансии смыслов и образов, как культура влияния на людей, как никогда готова к глобальному контролю масс. Коммуникационная культура довела до «совершенства» практику социальных переворотов и разгрома политических движений.
В пособии с позиций социологии и политологии рассматриваются вопросы влияния на массы, дается представление о социальном контроле как совокупности социальных действий. Характеризуются процессы социального контроля масс, объединенные общим понятием «общественные связи», раскрывается идеология и технологии «паблик рилейшнз».Для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальностям «Политология», «Социология», «Культурология», «Пабликрилейшнз», может быть полезно аспирантам, преподавателям вузов, научным работникам, специализирующимся в области социологии управления, политологии, политического и корпоративного «паблик рилейшнз», слушателям системы переподготовки и повышения квалификации.
Пятое Управление КГБ было создано в конце 60-х годов ХХ века как ответ на американский вызов – появление в ЦРУ подразделений, нацеленных на слом политической власти в СССР путем идеологической и коммуникационной войны.Филипп Денисович Бобков, долгое время возглавлявший и курировавший пятое Управление, выстроил не узколобый политический сыск, подчиненный партийной бюрократии, а организацию, выявляющую сложнейшие социальные процессы и не только информирующую, но и силой аналитической мысли и политических предложений подталкивающую власть к определенным решениям в целях безопасности страны.
Агентура – самая большая ценность любой спецслужбы. Это не только сеть шпионов, «добытчиков» информации, а и «собрание» людей, способных изменить мировоззрение граждан и политическую ситуацию. О некоторых агентах, оставивших след в этом мире, с которыми имела дело советская спецслужба, называвшаяся с момента своего рождения в декабре 1917 года Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией и саботажем – ВЧК, рассказывается в этой книге. 20-е годы для ВЧК-ОГПУ отмечены судьбами Сергея Мельгунова, Александра Якушева, Николая Гумилева… 30-е годы – время НКВД, время агентов террора.
В середине 80-х годов на Дальнем Востоке началось строительство огромного завода азотных удобрений. Рядом с ним планировалось возведение города Бонивур, в котором жили бы строители и работники завода. Так сложилось, что последний город СССР, да и предприятие, спутником которого он должен был стать, не были достроены. Они так и канули в Лету вместе с Советским Союзом и почти стерлись из людской памяти, если бы не хабаровский путешественник и блоггер, член Русского Географического Общества Александр Леонкин.
Учёные объявляют о сенсации, если найдут один новый рисунок (геоглиф) на рельефе Земли. Здесь же, по надписям на мегалитах, найдены сотни новых геоглифов. И даже на Марсе и Луне. «Всё на лбу написано». Эти открытия поменяют мировоззрение человечества, увеличат уровень понимания устройства Вселенной и укрепят веру в существование Мирового Разума. Человечество должно стать разумным, и эта книга поможет ему в этом.
В этой книге вы получите новые доказательства существования космических, божественных создателей Земли и человечества. Правдивы легенды, сказки и древние книги. Легенды Востока собрали Николай и Елена Рерих – о мире земном и надземном. Такой же смысл несут открытые надписи на мегалитах мира и на рельефе самой Земли. Мы – потомки космических пришельцев из созвездия Медведицы, созвездия Ориона и Сириуса. А сама Земля – астероид от звезды «Поларис». Надо это осознать и поднять своё мышление до глобального космического масштаба.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.