Политическая стратегия Японии до начала войны - [8]
Политика командования армии и флота Японии в начале Китайского инцидента
[См. Приложения №№ 3 и 4]
Китайская политика командования японской армии, сформулированная 8 июля 1937 года. (См. приложение № 3.)
Китайская политика командования японского флота, сформулированная 8 июля 1937 года. (См. приложение № 4.)
Китайская политика японского правительства, в том виде, в каком она была доложена Императору и высочайше одобрена 11 июля 1937 года, а также заявление японского правительства. (См. приложение № 5.)
Как видно из прилагаемых документов, японские центральные власти в начале инцидента приняли политику локализации. Однако правительство было вынуждено прибегнуть к практическим мерам урегулирования положения путем отправки дополнительных подкреплений для демонстрации силы и восстановления мира и порядка в Северном Китае. Но эти меры были неверно истолкованы по всему Китаю как акт агрессии японской армии против Северного Китая; в конце концов, они привели к разногласиям и взаимному недоверию во всех последующих переговорах.
Позиция китайских властей в начале конфликта
В своем заявлении от 17 июля, сделанном в Люшане, в связи с отклонением китайским националистическим правительством заявления японского правительства от 11 июля 1937 года, а также требованием японского правительства от 17 июля, Чан Кайши выразил неуклонную решимость китайского народа защищать свою страну. (См. Приложение № 6.) Хотя Чан обозначил, что занял жесткую позицию, националистическое правительство проявило интерес к речи премьер-министра Коноэ на 71-й специальной сессии парламента 27 июля, где последний заявил: «Мы не потеряли надежды на мирное разрешение конфликта в Китае». Сложилось впечатление, что существует движение, имеющее целью переход партии под руководство Ван Цзинвэя из прояпонской группы и поручение последнему ускорение мирного урегулирования.
28 июля Соединенные Штаты и Великобритания представили министру иностранных дел Хирота протест, гласящий, что с учетом их прав и интересов в районе Пекин-Тяньцзинь японским войскам должно быть предъявлено требование прекратить военные действия в данном районе.
Они также выразили опасение, что действия японских вооруженных сил могут вызвать конфликт с китайскими войсками Гоминьдана.
В ответ на этот протест министр иностранных дел сослался на обстоятельства, которые привели Японию к таким действиям. Далее он заявил, что не может обещать остановить военные действия Японии. Германия и Италия заняли в целом примиренческую позицию по отношению к Японии.
29 июля Ван Цзинвэй как президент Исполнительного Юаня[22] китайского национального правительства сделал заявление в котором решительно поддержал политику Чан Кайши, направленную на сопротивление Японии, особо подчеркнув агрессивность позиции Японии начиная со времени Маньчжурского инцидента. Он напомнил, что Северо-Китайский инцидент был вопросом жизненной важности для китайского народа и что народ должен быть готов принести любые жертвы для сопротивления агрессии.
Дипломатические переговоры между Японией и Китаем
17 июля 1937 года японское правительство на основе решений, достигнутых Советом пяти министров (состоявшем из премьер-министра, министра иностранных дел, министра финансов, министра армии и министра флота), отправило следующие инструкции.
1. Военному аташе в Нанкине было приказано передать военному министру национального правительства следующее: в случае нарушения китайскими правительственными войсками соглашения Хэ – Умэдзу японское правительство примет те меры, которые сочтет необходимыми, а китайскому правительству придется взять на себя всю ответственность за последствия, к которым это может привести.
2. Японский посол в Китае получил указание представить следующие требования министру иностранных дел национального правительства: Императорское правительство, решившее твердо придерживаться принципа предотвращения расширения конфликта, как это было заявлено в декларации от 11 июля и принимая во внимание последующую позицию национального правительства, настоящим требует: 1) немедленно прекратить все провокационные высказывания и действия; 2) не чинить препятствий местным администрациям обоих стран в их усилиях по урегулированию конфликта.
Определенный ответ на это должен был быть дан не позднее 19 июля. Центральное руководство армии направило японским гарнизонным силам в Китае директиву, что, поскольку китайские власти не демонстрируют доказательств добросовестного выполнения соглашений, для того, чтобы убедиться в их добросовестности и тем самым получить основания для последующих решений, на принятие условий будет установлен срок до 19 июля. Во второй половине дня 19 июля министр иностранных дел национального правительства отправил ответ в форме меморандума, в основном отклоняющего японские требования. Суть меморандума китайского правительства состояла в следующем.
Правительство предпринимает все возможные усилия по мирному разрешению инцидента, основываясь на принципе локализации конфликта.
Военные действия китайского командования являются лишь предварительными шагами в целях самообороны, предпринятыми для того, чтобы справиться с японскими подкреплениями, отправленными в район Пекин-Тяньцзинь. Китайское правительство, желающее предотвратить расширение конфликта, делает японскому правительству следуюшие два предложения: 1) установить дату одновременного прекращения боевых действий и отвода войск обеих стран; 2) продолжить на принципах добросовестности переговоры по поиску решения настоящего инцидента. Хотя прилагаются усилия по локальному разрешению инцидента, ввиду его, в сущности, локального характера, любые местные соглашения должны быть представлены центральному правительству, заинтересованному в решении. Ради мирного разрешения конфликта китайское правительство примет любые средства урегулирования, основанные на международном праве или договоре. Оно также готово передать дело в третейский суд.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.