Политическая экономия рантье - [23]

процесс выпадения товаров из производящего их или просто владеющего ими хозяйства), и им совершенно безразлично, какой физический масштаб будет приложен для измерения проданных «благ». То же явление мы наблюдаем и при анализе мотивов покупателей, покупающих товар для собственного потребления. Дело объясняется в высшей степени просто: оценки современных «хозяйствующих субъектов» зависят от рыночных цен, а на рынке цены отнюдь не зависят от выбора единицы.

Сюда присоединяется и другое обстоятельство. Выше мы видели, что ценность совокупности единиц по Бёму отнюдь не равна ценности единицы, помноженной на их число. Если у нас имеется ряд 6, 5, 4, 3, 2, 1, то ценность 6 единиц (всего «запаса») будет равна сумме 1+2+3+4+5+6. Это вполне логичный вывод из основных посылок теории предельной полезности. Но это не мешает данному положению быть абсолютно неверным. И опять здесь виноваты исходные пункты теории Бём-Баверка, его пренебрежительное отношение к социально-историческому характеру экономических явлений. В самом деле, ни один агент современного производства и обмена — ни продавец, ни покупатель — не высчитывает ценности «запаса», т. е. определённой совокупности благ, по бём-баверковскому методу. Теоретическое зеркало главы новой школы не только искажает здесь «житейскую практику»: его «отражения» просто не имеют соответствующих фактов. Для всякого продавца N единиц стоят в N раз больше одной единицы, то же явление наблюдается и по отношению к покупателям. «Для фабриканта пятидесятая прядильная машина на его фабрике имеет то же самое значение и ту же самую ценность, что и первая, а общая ценность всех 50 равна не 50+49+48…+2+1 = 1 275, а просто-напросто 50×50 = 2 500»[146]. Однако, несоответствие между «теорией» Бёма и «практикой» так разительно, что сам Бём должен был так или иначе затронуть вопрос. Вот что он пишет по этому поводу: «В нашей обыденной… жизни далеко не часто приходится наблюдать описанную выше казуистическую особенность (т. е. отсутствие пропорциональности между ценностью суммы и ценностью единицы. Н. Б.). Происходит это оттого, что при господстве производства, основывающегося на разделении труда и обмене, в продажу поступает в большинстве случаев (!) избыток (!!) продуктов, совсем не предназначенный для удовлетворения личных потребностей собственника…» [147]. Прекрасно. Но беда вот в чем. Если эта «казуистическая особенность» в современном хозяйственном строе не наблюдается, то ясно, что закон «предельной полезности» есть всё, что угодно, но не закон капиталистической действительности, ибо вышеупомянутая «особенность» есть логическое продолжение закона предельной полезности, с которым она возникает (логически) и с которым она падает.

Таким образом, отсутствие пропорциональности между ценностью суммы и количеством слагаемых есть для современных хозяйственных отношений фикция; при этом она настолько противоречит жизни, что даже Бём не может последовательно провести свою собственную точку зрения. Указывал на случаи косвенных оценок, Бём пишет: «…Раз мы имеем возможность констатировать, что одно яблоко для нас столь же дорого, как и восемь слив, а одна груша для нас столь же дорога, как и шесть слив, то мы имеем возможность… прийти к третьему положению, что одно яблоко для нас на одну треть дороже одной груши»[148] (Речь идёт о субъективных оценках). Это рассуждение правильно по существу. Но как раз неправильно с точки зрения самого Бём-Баверка. А именно, почему мы приходим в данном случае к «третьему положению», что одно яблоко на одну треть «дороже» груши? Да потому, что ценность 8 слив больше ценности 6 слив на одну треть. Но это предполагает, в свою очередь, пропорциональность между ценностью суммы и количеством единиц: только в том случае ценность 8 слив больше ценности 6 на одну треть, если ценность 8 слив больше ценности одной сливы в 8 раз, а ценность 6 — в 6 раз.

Этот пример лишний раз показывает несовместимость теории Бёма и экономических явлений, как они нам даны в действительности. Его рассуждения, быть может, годятся для объяснения психологии «заблудившегося путника», «поселенца», «человека, сидящего у ручья», да и то лишь постольку, поскольку все эти «индивидуумы» лишены возможности производить. В современном же хозяйстве такие мотивы, какие предполагает Бём, были бы психологической невозможностью и бессмыслицей.

Глава III. Теория ценности (продолжение)

1. Учение о субституционной пользе. 2. Величина предельной пользы и количество благ. 3. Величина ценности благ при различных способах употребления. Субъективная меновая ценность. Деньги. 4. Ценность комплементарных благ. 5. Ценность производительных благ. Издержки производства. 6. Итоги.

1. Учение о субституционной пользе

Теперь мы подходим к пункту, где новой теории придётся натолкнуться на один из самых крупных подводных камней, и где даже такой опытный рулевой, как Бём-Баверк, не сможет спасти её от неизбежного крушения. До сих пор мы рассматривали наиболее простые случаи оценки благ; мы предполагали, вместе с Бём-Баверком, что оценка блага зависит от предельной полезности, которую имеет именно это благо. На самом же деле всё обстоит не так просто. Послушаем самого автора: