Политическая биография Сталина. Том 1 (1879-1924) - [9]

На наш взгляд, именно здесь лежат истоки всей сталинской стратегии. И хотя история не знает сослагательного наклонения, все же можно себе представить, что было бы со страной, если бы вместо этого курса Советский Союз ориентировался бы на развязывание мировой революции, вместо форсированного строительства фундамента своей экономической независимости принял на вооружение рецепты оппонентов Сталина из числа левых и правых.

Даже самый беглый обзор некоторых моментов деятельности Сталина в сфере геополитики дает основание считать его крупнейшим политиком XX века. В известном смысле даже можно сказать, что он был мастером больших геополитических игр, ареной которых был мир в первой половине уходящего столетия. Геополитика — это та сфера, где моральные критерии не играют определяющей роли. К сожалению, но это так. Поэтому, когда люди определенной политической ориентации при подходе к оценке исторической роли Сталина, в том числе и в сфере геополитики, оперируют чуть ли не исключительно моральными категориями, вызывает недоумение. С таким подходом нельзя согласиться. Масштабы Сталина как исторической личности требуют многогранного подхода. Ограничиваться, а тем более всецело концентрироваться на чисто моральных аспектах его политической стратегии и вообще всей его политической деятельности, — значит до крайности упрощать дело, полностью игнорировать исторические реалии той эпохи.

Несколько замечаний по поводу характера изложения материалов в самой книге и тех соображений, которыми я руководствовался при ее написании.

Я не задумывал свою книгу как работу преимущественно полемического свойства. Хотя без полемики писать о Сталине и его времени просто невозможно. И дело не только в том, что сам предмет рассмотрения сложен и чрезвычайно противоречив, и уже в силу одних этих обстоятельств нельзя уклониться от полемических высказываний. По ходу написания его политической биографии постоянно приходилось сопоставлять точки зрения различных авторов, приводить их оценки тех или иных фактов, соглашаться или спорить с ними. Такой метод кажется мне оправданным, поскольку с его помощью можно лучше справиться с поставленной задачей. Естественно, я старался использовать не только те факты и материалы, которые логически укладывались в мою собственную концепцию политической деятельности Сталина. Следовать таким путем значило бы заранее обречь свою работу на необъективность или же пристрастную доброжелательность в отношении предмета исследования. Оценки и выводы в таком случае были бы уже предопределены, а подбор фактов и материалов лишь служил бы искусной маскировкой запрограммированных выводов. Это была бы явная или искусно замаскированная тенденциозность.

Желая избежать этого ложного пути, я старался излагать различные, часто диаметрально противоположные, точки зрения. Для меня имела значение не субъективная позиция того или иного биографа Сталина, а то, насколько убедительными и достоверными представлялись его аргументы и выводы. По существу, во всех случаях я старался дать свою собственную оценку взглядам и позициям, излагавшимся другими авторами. Отсюда и проистекал тот полемический тон, который отличает мою работу. Порой, как мне кажется, даже излишне полемический.

И тем не менее, такой метод мне представляется более продуктивным и более приемлемым, чем посвящать специальному критическому разбору труды тех биографов Сталина, которые прямо-таки напрашиваются на полемику с ними. Отмечу, что в ряде случаев и мне самому изменяло чувство строгой объективности и я невольно высказывал суждения, отмеченные определенной личной позицией. И объясняется это простыми и понятными причинами. Симпатии и антипатии к предмету исследования присутствуют всегда, даже тогда, когда ты старательно пытаешься их избежать. Такова уж участь каждого, кто берется за перо.

Панорама всей политической жизни Сталина, взятая как единое целое, убедила меня в одном. Историческая эпоха, в рамках которой разворачивалась его политическая и государственная деятельность, в сущности и явилась движущей силой, поставившей его в центр развертывавшихся событий. В этом смысле можно сказать, что эпоха сделала Сталина величиной исторического масштаба. Но для того, чтобы стать фигурой такого формата, отнюдь не достаточно только жить в эту эпоху. Необходимо обладать и личными качествами, способными с максимальной полнотой обнаружить и проявить себя в эту эпоху. Он оказался именно такой личностью. Поэтому можно сказать, что, с одной стороны, сама эпоха, о которой идет речь, нуждалась в личностях, подобных Сталину. И они оказались востребованными ею. С другой стороны, фигуры, подобные Сталину, сами наложили неизгладимую печать на эту эпоху, в каком-то смысле стали выразителями ее потребностей.

Маловероятно, чтобы в других исторических обстоятельствах Сталин оказался тем, кем он стал в действительности. Видимо, он затерялся бы в бесконечном ряду безвестностей и не оставил в анналах истории никакой памяти о себе. Даже мимолетного упоминания. Благодаря сцеплению и переплетению многих исторических причин и обстоятельств он был вынесен на авансцену российской истории, а затем и в эпицентр мировой политики. Конечно, в этом сыграл свою неизменную и незаменимую роль случай. Но было бы примитивно все сводить к слепой игре обстоятельств и ставить во главу угла исключительно роль случая. Своими безусловно незаурядными способностями и качествами Сталин превратил этот случай в факт истории. Он как бы сам приоткрыл дверь в вечность, в которую ввела его историческая судьба.