Полина - [17]

Не знаю отчего, я слушала эти подробности с чрезвычайным интересом; без сомнения, сцена, происшедшая при мне, хладнокровие графа, проявленное им на охоте, недавнее волнение, испытанное мной, были причиной того внимания, с которым я слушала все, что рассказывали о нем. Впрочем, самый искусный расчет не помог бы изобрести ничего лучше, чем этот внезапный отъезд, который превратил некоторым образом замок в пустыню. Так велико было впечатление, произведенное графом на обитателей замка.

Доложили, что обед готов. Разговор, прерванный на некоторое время, возобновился за десертом; как и утром, предметом его был господин Безеваль. Потому ли, что постоянное внимание к одному показалось оскорбительным для других, или в самом деле многие качества, которые приписывали ему, были сомнительными, поднялся легкий спор о странном его образе жизни, его богатстве, источника которого никто не знал, о его храбрости, которую кое-кто из собеседников приписывал искусству обходиться со шпагой и пистолетом. Поль, естественно, принял на себя роль защитника того, кто спас ему жизнь. Образ жизни графа был почти таким же, как у всех молодых людей; богатство его происходило от наследства, полученного им после дяди по матери, жившего пятнадцать лет в Индии. Что же касается его храбрости, то этот предмет был менее всего оспорим, потому что он доказал ее не только на многих дуэлях, из которых почти всегда выходил невредимым, но и в других случаях. Поль рассказал тогда о многих из них, но один особенно глубоко врезался в мою память.

Граф Безеваль, приехав в Гоа, нашел своего дядю мертвым; завещание было сделано в его пользу, так что никакого опровержения не последовало, хотя двое молодых англичан, родственников покойного (мать графа была англичанка), были в такой же степени наследниками, как и он. Несмотря на это, граф оказался единственным обладателем всего имения, оставшегося после дяди. Впрочем, оба англичанина были богаты и находились на службе в той части Британской армии, которая составляла гарнизон Бомбея. Они приняли своего двоюродного брата если не с радушием, то, по крайней мере, с учтивостью и перед его отъездом во Францию дали ему со своими товарищами, офицерами того же полка, прощальный обед.

В это время граф был четырьмя годами моложе и с виду казался не старше восемнадцати лет, хотя в действительности ему было двадцать пять. Тонкая талия, бледный лоб, белизна рук придавали ему вид женщины, переодетой в мужчину. Поэтому при первом взгляде английские офицеры измерили храбрость своего собеседника его наружностью. Граф, со своей стороны, сразу понял произведенное им впечатление и, уверенный в намерении хозяев посмеяться над ним, принял свои меры и решил не оставлять Бомбей без какого-либо воспоминания о его пребывании там. Садясь за стол, молодые офицеры спросили своего родственника, говорит ли он по-английски. Граф, зная этот язык так же хорошо, как свой собственный, скромно отвечал, что не понимает на нем ни одного слова, и просил их, если они желают, чтобы он принимал участие в их разговоре, говорить по-французски.

Это объявление дало большую свободу собеседникам, и с первого блюда граф заметил, что он стал предметом беспрестанных насмешек. Однако он принимал все слышанное им весело, с улыбкой, только щеки его сделались бледнее и два раза зубы его ударялись о край стакана, который он подносил ко рту. За десертом с французским вином шум удвоился и разговор коснулся охоты. Графа спросили, за какой дичью и каким образом он охотился во Франции. Решив продолжать свою роль до конца, Безеваль отвечал, что он охотился иногда в долинах с легавыми на куропаток и зайцев, иногда в лесах с гончими на лисиц и оленей.

— О! — сказал, смеясь, один из собеседников. — Вы охотитесь на зайцев, лисиц и оленей? А мы здесь охотимся на тигров.

— Каким же образом? — спросил граф добродушно.

— Каким образом? — отвечал другой. — Мы садимся на слонов с невольниками, из которых одни, вооруженные пиками и секирами, закрывают нас от зверя, а другие навьючены ружьями, из которых мы стреляем.

— Это должно быть большое удовольствие, — отвечал граф.

— Очень жаль, — сказал один из молодых людей, — что вы уезжаете так скоро. Мы могли бы доставить вам это удовольствие.

— В самом деле? — возразил граф. — Я очень жалею, теряя подобный случай; впрочем, если не нужно долго ждать, я остаюсь.

— Это чудесно! — ответил первый. — В трех лье отсюда, в болоте, идущем вдоль гор и простирающемся от Сюрата, есть тигрица с тигрятами. Индийцы, у которых она похитила овцу, только вчера уведомили нас об этом; мы хотели подождать, пока тигрята подрастут, чтобы поохотиться по всем правилам, но теперь, имея прекрасный случай угодить вам, мы сократим назначенный срок пятнадцатью днями.

— Очень признателен вам, — сказал, кланяясь, граф, — но действительно ли есть тигрица или только так думают?

— Нет никакого сомнения.

— И известно, в какой стороне ее логово?

— Это легко увидеть, взойдя на гору, с которой открывается озеро; следы ее видны по сломанному тростнику, и все они идут от одной точки, как лучи звезды.