Полигон - [8]

Под ногами, среди пыли и набившегося в широкие щели снега, валялись черные кусочки каменного угля – мы такой иногда собирали у железнодорожной станции. Он хорошо горит – жечь мусорные баки или разводить костры по подвалам любимое занятие неприкаянного молодняка с нашего сектора. В искусстве добывать дармовое топливо «десятке» нет равных! Через день по районам полыхают пожары, иногда из огня успевают вытащить моих обгоревших и надышавшихся угарным газом сверстников, не успевших освоить искусство высекать огонь из подручных средств.

Привычно оглядываемся в поисках чего подходящего на роль печки: наши камеры транслируют сейчас мрачную картину – стена из серых блоков с потеками мазута, мусор и ржавые железяки на полу, промерзший прошлогодний мох по углам и пыльная снежная корка – мне здесь нравится, почти как в родном городе.

Вот то, что надо! Железная крышка от люка. Сдвигаем ее немного в сторону, поближе к стене, при помощи ледорубов. Взглядам открывается бесконечная темная нора, из которой тянет затхлым воздухом. Не хотела бы я туда свалиться!

Мы с Даном стоим рядом и таращимся в черную пустоту: из-за камер, которые не только «видят» но и «слышат», мы не решаемся толком поговорить. Он добросовестно называет меня «Анной», зато мы то и дело обмениваемся многозначительными взглядами – умненький Лешка ухмыляется, он уже считает нас влюбленной парочкой. Если Господин Ведущий внимательно следит за нами, наверняка того же мнения – нет, они оба ошибаются.

Насыпанный горкой уголь никак не хочет загораться, Лешка отправляется поискать каких-нибудь деревяшек, но Дан догадывается разодрать и пустить на растопку брошюрку с правилами Игры, пламя жадно захватило страничку, и костерок разгорелся.

Сейчас зажарим рыбку на углях, получится настоящий пикник! Здесь полно валяется разных железок, – насаживаю рыбу на стальной прут, она успела подмерзнуть и норовит выскользнуть из рук, и Дан пытается мне помочь – наши пальцы нечаянно встречаются, я уже ощущаю их тепло… Вдруг все наше убежище заполняет вопль – такой, от которого стены дрожат, небо готово обрушиться вниз, а игроки точно набегут со всех концов Острова.

Мгновенно мы выскочили наружу – у стены стоял Лешка, прижимал ладони к щекам и орал во все горло.

Дан схватил его за плечи и окунул лицом в снег. Вопль замер.

– Сдурел, Леха?

Девушка

Я настороженно заглядываю на нагромождение ледяных груд: там, в снегу, лежит что-то большое, розовое – тело в яркой куртке? Поднимаюсь на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть – ноги готовы подогнуться, а рот открылся сам собой. Курточка была разорвана в клочья, перья вылезли наружу, перемешались с чем-то липким и бурым. Голова была нереально вывернута, шея наверняка переломана, щека разодрана до самой кости, кровь замерзла прямо на выбившихся из-под шапки волосах, шарфе, бурыми пятнами заливала снег кругом.

Меня подташнивало – это была мертвая девушка из пятого сектора.

Мы не заметили тело сразу, потому что не решились сунуться за гряду из ледяных глыб, когда подбирались к зданию, но Лешка наткнулся на мертвую девушку, когда вышел искать деревяшки для костра.

Мы извлекли малого из сугроба и, ухватив за плечи, волоком потащили обратно, прислонили к стенке около тлеющего огня, обмотав спальными мешками. Пришлось отпаивать его подогретой водой, пока он не перестал икать.

– Что это было? – Всей моей девической фантазии не хватит, чтобы представить оружие, которым можно так искромсать человека в груду мяса.

– Не знаю!

Лешка тихонько спросил:

– Это же маленький остров? Здесь не бывает полярных медведей, правда?

– Не знаю, Леша… не уверен…

Зато я уверена – нам только кажется, что здесь, на Острове, мы играем команда на команду. Все – против всех. Заставить людей убивать друг друга без всякой веской причины не просто. Но все меняется, если им приходится бороться за жизнь. Юлька была права – Игра совсем не то, что записано в правилах, а то, что показывают на огромных городских экранах. Игра вообще не для нас!

Никакие мы не игроки, мы всего лишь часть эффектного зрелища.

Сначала мне стало грустно: что происходит сейчас на другой стороне ледяных склонов? С ребятами в зеленых, синих, желтых курточках? Потом страшно – я не знаю даже того, что происходит совсем рядом. Что таится за вереницами прибрежных ледяных торосов, в снежных пещерах на скалах? Что там, под водой, подо льдом?

Почему никто-никто не прибежал на Лешкин крик? Я поворошила тлеющие угольки и прислушалась – тишина казалась фальшивой, отрепетированной, как показное веселье на школьном празднике.

Мрак скрывается за нею, сморит на нас со всех сторон и ждет своего часа, чтобы заполучить наши тела, отнять наши души. Бояться уже слишком поздно!

Лешка задремал, уткнувшись в коленки, а я приложила указательный палец к губам, потом тронула Дана за локоть, кивнула на двери – мол, идем надо поговорить! Сняла шапку, очень медленно стащила эластичную ленту с камерой…

Каждый, кто хоть раз воровал в дорогом магазине, знает – обмануть камеру наблюдения легко. У нее ограниченный угол обзора, поворотный механизм можно заклинить, забрызгать камеру краской, обесточить и тупо разбить. Но прямо сейчас крушить камеру мне не потребуется – достаточно просто вытащить аккумулятор.