Полицейская история - [39]

— Ты не прав, Фредо. Не стоит отрицать. Мой коллега хотя и груб, но он неплохой парень. Однако если ты и дальше будешь продолжать запираться, то я за него не поручусь! Подумай, Фредо: ты скажешь мне правду, я запишу твои показания, ты подпишешь их, и я замолвлю за тебя словечко перед судебным следователем. Ты получишь наказание легкое, как перышко.

— Меня зовут Альбер Ложье, господин.

«Сволочь, — думаю я про себя, — последняя сволочь».

Фредо продолжал упираться, цепляясь за свое фальшивое имя с аристократическим достоинством, словно в нем была приставка «де». Его не поколебало даже присутствие Толстого, пришедшего прочитать ему мораль.

Неожиданно мне пришла в голову великолепная мысль.

Фредо сидел напротив меня. За его спиной стоял Идуан, а Пуаре оперся о косяк двери. Я медленно выдвинул ящик письменного стола и достал удостоверение личности, выданное на имя Альфреда Ложье. Я осторожно отклеил фотографию, время от времени поднимая глаза на наблюдавшего за мной Фреда. При этом я интригующе сказал ему:

— Я приготовил для тебя сюрприз, Фредо, великолепный сюрприз. Сейчас увидишь.

В конечном счете фото отклеилось, и я перевернул снимок обратной стороной. Я с силой хлопнул ладонью по столу и воскликнул:

— Так и есть! Сожалею, Фредо, но твои документы липовые, и у меня есть доказательство.

— Что вы хотите сказать? — спросил он испуганным голосом.

— Очень просто, старина. На обороте снимка стоит штамп фотографа и дата: «седьмое декабря сорок восьмого года», а удостоверение выдано девятнадцатого августа сорок восьмого года, то есть четыре месяца спустя. Объясни мне, как это произошло. Выходит, что ты не Ложье… Ты согласен со мной?

— Да, — выдохнул он.

И в этот момент Лоран Пуаре полностью проявил свои способности. Потрясенный моим интеллектом, он подошел к столу и, взяв в руки фото, долго вертел его, переворачивая, после чего изрек густым басом:

— А где ты увидел дату, Борниш? Здесь ничего нет.

Благодаря ему Фредо отказался подписывать протокол.

С тех пор я не доверяю своему «подкреплению».

Изо дня в день я продолжаю розыск похитителей кожевенных изделий. Я выслушиваю потерпевших и свидетелей, пишу протоколы, еду на места преступлений, а по вечерам, возвращаясь домой, перекрашиваю спальню, так как Марлизе хочется, чтобы она была розовой.

Однажды вечером я отправляюсь в «Бухту», где уже давно не был. За стойкой бара стоит Франсуа Маркантони в сногсшибательном костюме в клетку и разговаривает с молодой женщиной, сидящей на табурете.

Я взбираюсь на табурет в конце стойки. Франсуа с улыбкой подходит ко мне, но я чувствую, что он внутренне напряжен. Пока он наливает мне шампанского, я оглядываю зал и вижу за одним из столиков Жанно Орсетти в обществе человека гораздо старше его по возрасту, элегантно одетого. Я приветливо машу Жанно рукой, но он отвечает мне весьма сдержанно.

— Как дела, инспектор? — спрашивает меня Франсуа. — Не хотите сыграть партию в наперстки?

— Не сегодня, Франсуа, я зашел ненадолго. У меня мало времени.

Откровенно говоря, я очень устал. Я заслушал сегодня дюжину человек, причастных к делу по похищению изделий кожевенной промышленности. Я проводил обыски, устраивал очную ставку, и поэтому, когда Франсуа предлагает мне второй фужер, я отказываюсь и расплачиваюсь. Натягивая пальто, я случайно задеваю рукой стоящего спиною ко мне человека. Я оборачиваюсь и вижу перед собой побледневшего Орсетти. Мужчина, которого я задел, невысокий, черноволосый и черноглазый. Я улыбаюсь ему:

— Извините меня.

— Пожалуйста, ничего страшного.

Немного смущенный, я распахиваю перед ним дверь и пропускаю его вперед. Маленький человек выходит первым, следом за ним — Орсетти, которому я на ходу говорю:

— Похоже, что у тебя не все гладко, приятель. Тебе нездоровится?

— Это правда, — говорит он сдавленным голосом. — Зато вы прекрасно выглядите.

Направляясь к станции метро «Этуаль», я размышляю над тем, какие неприятности могли произойти у Франсуа и Жанно.

Только на углу Елисейских Полей и авеню Георга Пятого Орсетти и его другу удается остановить такси.

— Ну и перепугался же я, Эмиль, — с облегчением говорит Жанно своему спутнику.

— А я нисколько. Я был готов продырявить твоего приятеля в любую секунду.

ЧЕТВЕРТЫЙ РАУНД

24

Утром в пижаме, облокотившись на кухонный стол и помешивая ложечкой кофе, я любуюсь грудью Марлизы. Она наклонилась над раковиной и моет шею и подмышки.

Семь часов тридцать минут. По радио начинают передавать последние известия, но я все равно не могу оторваться от созерцания прекрасного зрелища: что может быть красивее женской груди, если она удалась, если у нее безукоризненные геометрические пропорции и нет лишнего веса. Но как бы я ни был поглощен созерцанием, до меня доносится голос диктора:

«Рене Жирье, специалист по побегам, лишний раз доказал охранникам свое мастерство. Сегодня в пять часов сорок пять минут утра он бежал из тюрьмы Пон-ле-Эвек, где отбывал наказание с двадцать седьмого января. Побег удался благодаря соучастию неизвестного, поджидавшего Жирье, сидя за рулем автомобиля. Несмотря на все усилия полиции, поиски преступников пока остаются безрезультатными».