Полет орла - [40]

– В два часа пленный русский штаб-офицер из госпиталя под охраной парламентеров и снабженный всем необходимым отбыл по Петербургской дороге с письмом вашего Величества. – Дарю сел и вытер лоб, как будто произнес роковые слова, стоившие ему большого напряжения.

– Если Александр не ответит в указанный срок, то мы сами сожжем Москву вместе с Кремлем и этой мавританской церковью (он имел в виду храм Василия Блаженного). Мы пойдем на Тверь и… первыми двинутся Макдональд, Мюрат и Даву.

Бертье осторожно толкнул локтем Бессьера.

– Он никогда этого не сделает. Он знает, что такое зимняя русская дорога. Он не уверен в себе, – шепотом ответил на толчок Бессьер.

Огненный хвост, цепляющийся по пути за новые дома, подгоняемый свистящим, крутящимся в ночном небе ветром, был хорошо виден в окна Кремлевского дворца. Он протянулся к центру города из-за реки, из-за жарко пылающего Замоскворечья.

Через несколько часов появился Мортье и привел какого-то опаленного, едва державшегося на ногах от усталости офицера.

– Господин маршал, – вполголоса обратился к Мортье офицер, – охрана Кремля и ближайших к нему мест ненадежна. Башенные дозоры спят, я проверял. Они ничего не хотят слушать. Офицеры спят за столами, на которых еле тлеют огарки свечей. Солдаты, совершенно пьяные, спят. На полу лужи спирта. Сейчас началась перестрелка между французскими и немецкими полками из-за того, кому достанутся винные погреба. Это совсем близко от кремлевских стен. Называется Зарядье, купеческие торговые ряды. Солдаты поймали каких-то женщин. Кажется, это не проститутки: они или цыганки, или румынки. Кажется, это маркитантки. Но есть еще монахини из грузинского монастыря. Солдаты бросаются на них, как звери. Их насилуют, стоя в длинную очередь, пока женщины не умрут. Я не знаю, что делать, господин маршал. Я не имею возможности навести малейший порядок.

– Позвольте мне обратить ваше внимание, сир, – проговорил Мортье. – Я со своими помощниками обследовал подвалы и погреба артиллерийских складов. Огненные шары покатились по дворцу князя Трубецкого. С этого все и началось. Дворец загорелся мгновенно. Потом загорелась биржа. Каторжане разбежались из открытых тюрем. Есть еще умалишенные поджигатели. Злосчастные солдаты нашей армии, пытаясь готовить пищу в русских печах, взрывались гранатами. От этого тоже начались пожары. – Потом Мортье приказал повторить то, что перечислил дежурный офицер, впавший в отчаянье.

Бонапарт молча слушал рассказ дрожащего, бледного офицера.

– Почему вы ничего не предприняли и не донесли начальникам? – спросил император офицера. – Вы виноваты, что допустили грубое нарушение дисциплины, пьянство и мародерство. Идите.

Офицер, пошатываясь, вышел из дверей военного совета.

– Расстреляйте этого психопата, Мортье, – сказал неожиданно взбешенный Наполеон. – От него толку все равно нет.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – мрачно щелкнул каблуками маршал и, кивнув адъютантам, вышел из Кремлевского дворца.

III

Фигнер проник в Москву, переодевшись в мундир французского сержанта, захваченного при нападении на интенданский отряд. Отряд, или скорее поезд, ехал в ближние деревни искать провизию. Французы могли хоть как-то действовать только с западной стороны Москвы. С севера, востока и юга город был сплошной подковой, охвачен русскими войсками, число которых росло с постоянным пополнением уральскими и поволжскими, а также (с южного направления) полками Новороссии и целой армией всадников под командованием казачьего атамана генерала Платова. Казаки уже прекрасно себя показали в числе 1-й и 2-й Западных армий. Их быстрота, смелость, сообразительность приносили военным действиям несомненную пользу. Последние месяцы казачьи отряды влились в партизанские группировки Давыдова, генерала Дорохова, Фигнера, генерала князя Вадбольского и некоторых других командиров.

Когда Москва запылала, стычки между французскими интенданскими частями и «летучими» отрядами партизан участились. Кроме того, были партизанские отряды из крестьян, вооруженные дубинами, топорами, косами, вилами и барскими охотничьими ружьями. Они убивали французов и вооружались французскими ружьями, тесаками, эспадронами, пулями и порохом.

Нашелся один проворный мужик, увидевший, что французы-мародеры привезли с собой запряженную лошадью пушку. Выбрав момент, когда полупьяные оккупанты слишком разбрелись по избам в поисках кур, яиц и молока, хитрец отвязал лошадь, уселся вместо повозки прямо на пушку и угнал ее в расположение наших регулярных войск, находившихся неподалеку. За это мужику генерал приказал выдать медаль и награду деньгами.

– Ваше сиятельство, пожалуйте ружьями и порохом для войны, – обращались крестьяне к известному уже по всему краю полковнику Денису Давыдову, отпустившему бороду, носившему тулуп или казачий чекмень, папаху и кавказскую бурку, подаренную ему Багратионом, погибшим от раны после Бородина.

После разгрома интендантского поезда, после расстрела большинства французов, Фигнер спрятал под мундиром французского сержанта два дальнобойных английских пистолета и заточенный, как бритва, венецианский стилет. После этого прицепил к поясу сержантский тесак и положил на плечо карабин. В таком маскарадном виде он проник в Москву с остатками разгромленного обоза. Он постарался отделиться от оставшихся в этом предприятии «сослуживцев».