Полет над грозой - [8]

— Вы придираетесь к словам, — заметил Майкл, мрачнея все больше и больше.

— Язык наш таков, что приходится пользоваться очень туманными фразами, чтобы выразить самую простую мысль, и придумывать сверхсложные определения тому, что очевидно. Поэтому…

Эксман взглянул на Майкла с хитрыми искорками в глазах и продолжил:

— …поэтому я предлагаю не отвлекаться на посторонние темы и вернуться к главному. То есть, к тому, что я хотел вам предложить.

Генерал О'Хара едва сдержал тяжелый вздох. Эксман умел найти ключ к любому, с кем его сводила судьба. Самодовольные попадались на крючок его обаяния, слабые — на силу убеждения, циники — на беспримерную практичность в вопросах обоюдной выгоды.

— Итак, о предложении, — сказал начальник штаба, не дав Майклу опомниться. — Вы знаете, что ситуация на Ближнем Востоке очень волнует министра. В последнее время в зоне нашего контроля стали происходить неприятные вещи. В наших солдат стреляют, да и правящий режим постепенно отбивается от рук. Мирный договор фактически доживает свои последние дни…

Майкла нисколько не тронули эти "откровения". Он знал, что выслушивает прелюдию к чему-то важному, и пока Эксман говорил, у него появилось немного времени для размышлений. Глядя на генерала, Майкл отметил, насколько внешнее порой не соответствует внутреннему. Вопреки очевидной циничности начальник штаба умудрялся сопровождать улыбкой почти все, что говорил — и даже то, что к ней совсем не располагало. Но и в такие моменты его глаза не теряли цепкий, холодноватый блеск, который выдавал в нем человека незаурядной воли. Майкл всегда считал, что Эксман гораздо умнее людей, воспринимающих всерьез все эти бесконечные политические игры. С другой стороны, генерал не давал повода усомниться в том, что воспользуется любыми средствами ради достижения своей цели.

— Один вопрос, — сказал Майкл, сцепив пальцы и готовясь к контрнаступлению. — Почему этими… как вы сказали… неприятными вещами должен заниматься именно я?

— Я не сказал, что вы будете ими заниматься, — ответил Эксман, понизив голос, но оставив улыбку. — И я не требую от вас ничего, кроме маленькой услуги.

— И что же я должен делать?

— Вы посетите одну из наших баз в этом регионе.

— И это все? — проговорил Майкл, так и не дождавшись невиданных коварств.

— Когда вокруг километры пустыни, а обстановка становится все напряженнее, наши бойцы могут почувствовать себя забытыми. Приедете, посмотрите базу, пообщаетесь с солдатами и офицерами — больше я не прошу ничего.

— Вы что-то упустили, — усмехнулся Майкл. — Мне кажется, что поднятие боевого духа — не слишком подходящая причина для того, чтобы заместитель начальника штаба ВВС совершал такое путешествие.

— Вы правы, — сказал Эксман, и блеск его глаз стал почти триумфаторским. — На самом деле, до базы вы не доберетесь, потому что на полпути вас захватят в заложники.

Губы Майкла дрогнули. Он в жизни не слышал настолько абсурдного предложения, которое смог парировать лишь слабым "что?"

— Вас захватят в заложники, — невозмутимо повторил Эксман. — Вы, Майкл, и майор Джонсон, который любезно согласился мне помочь, сыграете ключевую роль в расторжении мирного договора. Вы знаете, что мы обсуждаем возможность новой военной операции. Если быть точным, все уже решено, и последнее препятствие тому, чтобы достойно ответить на диверсии повстанцев, — это подходящий предлог. Предлог определяет многое: как отнесется к новой войне мировое сообщество, за кого проголосуют наши граждане, на чью сторону станет ООН. Согласитесь, захват генерала ВВС — не лучшее начало для того, что беспокойные журналисты тут же окрестят "войной за свободу". Насчет технических деталей можете не беспокоиться. Вас "схватят" и отвезут в ближайший город, где вы пробудете два-три дня, после чего наша доблестная армия вернет домой своих героев, сделав несколько холостых выстрелов.

Циничность Эксмана била собственные рекорды. Сбитый с толку, Майкл вдруг осознал, что вот-вот встрянет в одну из самых дерзких эксмановских авантюр.

— Знаете что, генерал? — выдохнул он. — Я не намерен становиться заложником доброй воли!

— А по-вашему, — заметил Эксман, — тем, кто сейчас на базе, понравится, если вместо хорошо спланированной акции, в которой не пострадает никто, их — по плану, который уже одобрили, — принесут в жертву ради того, чтобы расторгнуть договор?

— Как… в жертву?

— Не делайте вид, что слышите подобное впервые. Подкупить пару-тройку стихийных повстанческих отрядов, вооружить их и дать проникнуть на базу — план примитивен, но не менее действеннен. Теперь вы понимаете, к чему приведет ваш отказ?

При этих словах Майкла охватило сильное желание схватить Эксмана за шиворот и пройтись кулаком по его лицу. Генерал усмехнулся — так, словно сам умел читать мысли.

— Это же низость и предательство, — бросил Майкл.

— Нет, Майкл, — парировал Эксман. — Это жизнь. Прекрасная и многообразная. Подобные вещи стары, как мир, а вы удивляетесь, словно слышите о них в первый раз.

— Думаете, вас оправдывает это картинное благородство? Да вам плевать на жизни солдат, лишь бы все было тихо и без шума! Если вы считаете, что у вас есть особое право распоряжаться чужими судьбами, то я с этим никогда не соглашусь. Поверьте на слово: когда-нибудь это станет первой проблемой человечества.