Полет феникса - [10]

Довесок взял карты и снял колоду.

– Ставлю пять граммов серебра на то, что верхняя карта – туз червей!

– Увы, господин, у меня нет денег.

– У меня тоже. Значит, незачем жадничать. Ставлю пятьдесят килограммов золота!

Прошел час или два. К тому времени, как за ними явились стражники, Умелый Слуга задолжал несколько тонн драгоценных металлов.

* * *

Их привели в зал для совещаний. За полукруглым столом, плоской стороной обращенным к двери, сидело семеро. В центре замер мужчина в фиолетовой парче. Его кресло чуть возвышалось над остальными. Несмотря на грузность, лицо его казалось молодым, жилистым и строгим, в глазах светились настороженность и ум. Разумеется, любой человек, не предупрежденный заранее, принял бы его за Тайного Царя. Справа от царя разместился генерал в полном доспехе; с металлического забрала скалилась морда демона. Слева сидела Белая Буря. С каждой стороны хмурилось еще по два советника.

– Кто эти люди? – спросил мнимый царь.

– Безродные проходимцы, выдающие себя за героев древних мифов и суеверий, – ответила Белая Буря. – Если вашему величеству угодно, я могу сейчас же приказать перерезать им горло, и вам не придется выслушивать их мольбы о пощаде.

Мужчина с жилистым лицом взглянул направо:

– С твоего позволения, главнокомандующий Мощный Локомотив, и с твоего, главный археолог Белая Буря, мы позабавимся и послушаем, что они скажут.

Даргер слегка кивнул, словно подтверждая собственное предположение. Затем шагнул вперед и заговорил:

– Меня зовут Обри Даргер. Поскольку имя моего спутника сложно перевести на ваш язык, можете называть его Благородный Воинствующий Пес. Мы родились, или, скорее, нас создали, в лаборатории далекой страны в последние годы Утопии, когда все в мире были невообразимо богаты. Незадолго до краха Утопии ученые раскрыли секрет вечной жизни и, чтобы убедиться в успехе, создали бессмертных. Наши геномы сконструированы таким образом, что мы не стареем и обладаем иммунитетом ко всем смертельным природным болезням, хотя, как и обычные люди, по-прежнему уязвимы для случайных травм и насилия. В экспериментальной программе нас было восемь, но уже много веков мы не встречали никого из них, и я вынужден предположить, что они мертвы. Каждый из нас значительно отличался от остальных, поскольку цель программы заключалась не только в увеличении продолжительности жизни, но и в испытании на социальную приспособляемость. Моего друга наделили решительностью. Он бесстрашный боец и защитник слабых. Мне же выпала склонность к созерцанию. Я прирожденный философ, ученый и наставник молодежи. Нам была уготована участь нравственных стражей этого мира. Увы, наше общество просуществовало гораздо меньше нас. На смену машинам, избавившим людей от ручного труда, пришли более изощренные механизмы, способные за них мыслить. Наступили времена упадка и апатии. Мы, бессмертные, осознали: природные таланты мало что значат без опыта и подготовки. Мы делали все возможное, но все наши усилия оказывались несостоятельными перед бедами той эпохи. Мы видели, как великие государства распадаются и рассыпаются в прах… и не могли это предотвратить. Когда цивилизация рухнула, мы с Благородным Воинствующим Псом собрали все книги по философии, политике и военной стратегии, какие удалось найти, и отправились в пустыню, чтобы поразмыслить и понять, как быть дальше. Мы возвели каменную башню, где я и обитал, постигая знания, пока мой друг обрабатывал землю, охотился и защищал меня от банд странствующих разбойников – в ту отсталую эпоху от них не было отбоя. Трижды башня обращалась в руины под тяжестью лет, и трижды мы ее восстанавливали. Я учился, пока книги не превратились в пыль. К тому времени я мог бы вновь воссоздать их по памяти, но что толку? Они не предотвратили катастрофу. Требовалось что-то другое, более значительное. Так я перешел ко второй фазе обучения – созерцанию. Веками я размышлял над смыслом прочитанного, разрешал противоречия, отметал ошибки и в итоге пришел к обобщению, к логически связанной целостности. Наконец-то я стал, по крайней мере в теории, гениальным стратегом. И тогда я вернулся в мир. В третьей фазе обучения я применял теоретические познания на практике. Я ездил по небольшим странам, завязшим в особенно жестоких и бессмысленных войнах, и пытался покончить с конфликтами. С моими несравненными знаниями в теории это было проще простого. На практике добиться мира оказалось невообразимо сложнее. Мои стратегии отличались безупречной логикой. Но человечеством управляет отнюдь не здравый смысл. Люди жаждут личной славы, ненавидят без причины, не благодарят тех, кому обязаны всем. Спустя долгие годы я пришел к выводу, что успехи любой страны в конечном счете зависят исключительно от характера правителя. При этом ничего не добьется как великий правитель с плохими советниками, так и слабый с лучшими из существующих. Наши эксперименты подошли к концу, когда, к своему удовлетворению, мы убедились в том, что способны выиграть любую войну. Мир сохранить куда сложнее. После этого мы отправились на окраину Монголии, где я много десятилетий размышлял, как лучше применить новые знания. Наконец я был готов перейти к заключительной фазе обучения – исцелению всего мира. Мне давно известно, что это исцеление должно начаться с возрождения Китая во всем его былом величии, ибо Китай центр всех земель. Если здесь воцарится покой, его свет озарит все вокруг. Переодевшись монахами, мы с Благородным Воинствующим Псом скитались по странам, наблюдая за людскими мучениями, и искали правителя, обладающею задатками величия. Вот эти задатки. Прежде всего, честолюбие. Китай нужно объединить, а правитель без огня в сердце не способен на столь великое деяние. Во-вторых, твердость в поступках. Как сказал один древний мудрец, война – это тебе не чаепитие с пирожными