Поле брани - [36]

– Нет никакой необходимости говорить оскорбительные дерзости.

– Вы первый начали! И запомните: нет никакой необходимости по-отечески опекать меня!

Заросшие щетиной губы Шанди скривились в тонкой улыбке.

– Почему нет? Ведь вы пытались говорить со мной по-матерински!

– Я… Ну, это совсем разные вещи! – Инос ответила усмешкой на усмешку. – Ни одна женщина никогда не поверит, что хоть один мужчина что-нибудь понимает в супружеской жизни. Полагаю, также ни один мужчина никогда не поверит, что женщина что-нибудь понимает в войне. Мир?

– Мир!

– А как насчет договора о сотрудничестве?

– И что вы под этим подразумеваете? – спросил он осторожно.

– Почему вы не сказали мне, что можете связаться с моим мужем?

Шанди некоторое время смотрел на вересковые заросли, чтобы скрыть свои подлинные чувства. Когда он опять повернулся к Инос, его лицо было непроницаемо.

– Они схватили лорда Ампили. Еще в самом начале Распнекс предупреждал нас: свитки могут принести вред, если Сговор прознает о них, – наши послания перехватят и выследят, откуда они отправлены.

– И вы подумали, что я, ветреная, легкомысленная женщина, узнав о них, стану донимать Рэпа бесконечными любовными излияниями, не помышляя о, безопасности?

– Ну, нечто в этом роде.

– Так вот, будьте уверены, не стану, – бросила Инос в отчаянии. – Я не могу мучить его, рассказывая о том, что сейчас поделываю. И послала ему три слова на свитке чародея: «Я тебя люблю!» Вот и все. Он узнает мой почерк. Узнает, что я предупреждена.

Он подумает, что все в порядке, и обманется. Ложь недоговоренности все равно остается ложью.

– Простите меня, Инос, – сказал Шанди, словно действительно признал свою неправоту.

– Извинение принимается. – Она вздохнула. – А теперь расскажите, каким образом мой сын поможет чародею, когда мы попадем в Двониш?

– Не знаю. И не уверен, что сам Распнекс точно знает, но у него есть какая-то смутная идея, или даже, скорее, предчувствие.

– Гэт обладает ясновидением, но очень слабым. Сам Распнекс гораздо более могущественен.

– Да.

Из Шанди по-прежнему ничего нельзя было вытянуть. Некоторое время Инос изучающе смотрела на него.

– Я думаю, что единственное, в чем Гэт действительно может быть полезен, так это послужить в качестве приманки.

– Вот и мне то же самое приходило в голову, – вздохнул император.

2

– Посадив ее в седло, – рассказывала Кейди, – он запрыгнул сзади и обнял. Пришпорив лошадь, он горячо поцеловал ее и поскакал на закат.

– Поцеловал лошадь? – переспросил Кровавый Клюв с явным недоверием.

– О, конечно же нет! Он поцеловал принцессу Таолдор!

– Зачем?

– Потому что принцы романтичны…

– Ты не должна говорить на языке импов!

Кейди недовольно фыркнула.

– Потому что хотел поцеловать ее! – отрезала она.

– Женщин целуют в постели, когда угли в очаге сгребли в кучу. Глупо делать это в другое время.

Чувствуя, как горят ее щеки, Кейди пустила свою лошадку легким галопом. У гоблинов нет никакого представления о романах! Кровавый Клюв, кажется, не видел ни малейшей разницы между поцелуем и, э-э-э… более интимными вещами.

Под седлом Кейди шел маленький, но резвый серый пони – кобыла, которая теперь именовалась Аллена. Целый день бок о бок с Кейди шагал обремененный луком, колчаном и мечом спутник, не смотря на груз, без видимых усилий сменивший аллюр, подстраиваясь под нее. Двадцать четыре стражника позади них также легко перешли на галоп.

– Рассказывай еще! – приказал Кровавый Клюв. Понятно, почему он хочет, чтобы она как можно больше говорила. За последние несколько дней она рассказала ему по меньшей мере пятьдесят разных историй. Так или иначе, романы многое теряли при переводе на гоблинский, и Кейди думала, что было бы гораздо логичнее ей обучать его языку импов, чем самой все время говорить по-гоблински. Его настойчивость в этом вопросе не сулила ничего хорошего и лучше об этом не думать. Солнце пригревало по-весеннему, и порывистый ветер тоже предвещал весну. Этот ветер ярко раздувал огонь под деревенскими домами и стогами сена. На востоке небо почернело от дыма; повсюду, куда ни взглянешь, были колонны гоблинов. Жалея свою лошадь, Кейди старалась ехать по тропинкам и дорогам, но военная орда гоблинов пересекала местность по прямой. Авангард настигал всех беженцев, даже имевших лошадей, а арьергард предавал огню все, что могло гореть. Через каждые несколько часов на пути армии попадалось новое поселение, и гоблины грабили его, насилуя и убивая всех, кого там обнаруживали. Они строили рядом со стенами пирамиды из человеческих тел и, как хорошо тренированные акробаты, обычно достигали вершины прежде, чем защитники успевали выпустить первую стрелу.

К счастью, Кейди редко приходилось наблюдать эти ужасы с близкого расстояния. Уже несколько дней она не видела ни короля гоблинов Птицу Смерти, ни дварфов, чья армия пошла другим путем. Одинокая пленная принцесса среди нескольких тысяч грубых дикарей, единственная пленница, которая оставалась в живых после ночных оргий гоблинов, невольная спутница королевского сына.

– Хорошо, – согласилась она. – Еще одна история. Но я расскажу ее по-импски, так она лучше звучит. Или тебе будет слишком трудно понять?