Полдень, XXI век, 2013 № 01 - [19]

— Что дра-ажмя дражишь, вот, дравишэк падброс.

— В ко-копеечку вы-ылетит.

— Тю, в копээчку… хазаин нам этих капээчек заплатит, как звезд на небе. Что дражишь, ты завтра на эти капээчки виллу себе купишь, на Рублевке, и ламбардин.

Вадим даже не стал переспрашивать, имеет в виду Ашот — «ламборгини» или что-то другое. Сидел, посасывал сигарету, поглядывал на фото, с которого на него в свою очередь смотрел молодой парень, взгляд какой-то прямой, дерзкий, как будто парень всему миру хочет доказать, что ему не страшно.

Парень… Вадим представил себе парня, маленького, щуплого, представил себе Россию — огромную, бескрайнюю, она казалась бесконечной. И найти в большой России маленького парня казалось невозможным. Да что Россия — кто сказал, что парень спрячется именно здесь, он может быть где угодно, по всей земле, вот мы сидим тут, в уральской глуши, а он уже где-нибудь в Аргентине.

Ничего, Ашот сказал — найдем, значит, найдем, Ашот не первый день у хозяина, Ашот знает, как искать иголку в стоге сена, у Ашота есть какие-то магниты, какие-то рычаги, какие-то. Найдем. Вадим представил себе, как они вылавливают парня где-нибудь в переулке или в подъезде, Вадим нажимает спусковой крючок. Вот это будет сложноватенько, никогда не убивал безоружного, вот так, просто. Там, в Чечне, другое дело, или ты стреляй, или в тебя, уже не думаешь, не помнишь, кто перед тобой — люди или мишени для стрельбы. А здесь…

Вадим отхлебнул горьковатый чай, отодвинулся от разбитого окна, кое-как заткнутого замызганной подушкой. Ничего, как-нибудь получится… нажать на крючок — и все. Вон, Ашот не первый день стреляет, тоже, наверное, первый раз сомневался, боялся чего-то.

«А что бояться, вы хозяева страны, вам вообще бояться нечего».

Слова хозяина… слова из какого-то бесконечного далека. Сейчас и хозяин, и его дом, и большой город, где жил хозяин, казались бесконечно далекими, три года до них скачи — не доскачешь. Здесь не было хозяина, здесь ничего не было, был только ветер, в клочья рвущий последние штрихи умирающей осени.

— А чч-что эт-тот па-па… рень… нат-во-рил-то?

— А, много будэш знат, скора састаришьса, — подмигнул Ашот.

— Не по… по-ложено знать?

— Нэ па-аложено. Наше дэло старана.

— При… при… прис-стрелить?

— Что прыстрэлит… живым вэлели даставыт.

Вадим поежился. Что-то не нравилось ему в этом — живым доставить, доставить неугодного человека шефу живым не предвещало ничего хорошего.

— Молыт будэт о смэрти, — подхватил Ашот, будто читая мысли Вадима, — ох, ш-шайтан…

Вадим закусил губу.

— Знал слышкам многа… и гаварил многа, — кивнул Ашот, — а нэхарашо эта… Мэнше знаэш, крэпче спыш…

Вадим снова выглянул в осеннюю глухомань — велика Россия, холодная, мрачная по осени, засыпает, уползает в свою берлогу, сворачивается клубком. Как только найти в этой России одного-единственного человека, фас, профиль, паспортные данные — иголку в стоге сена, листик в вихре листопада, снежинку в метель. Не придет же сам, не постучит же в дверь — але, привет, вот и я, ребята.

В дверь негромко постучали — и непонятно было, то ли человек топчется на пороге, то ли ветка сиротливо стукает в доски. Вадим поежился.

— Шо, открывай… пасмотрым, кого шайтан прынес… мо-жэт, сосед, иногда за куревом заходыт.

Вадим приотворил дверь, в тепло дома дохнуло осенью, поздней, озябшей, заблудившейся на окраине богом забытой деревеньки. Темнота ночи выпустила тощего человека, снежинки умирали на темных патлах волос.

— Мужики… привет, вот и я.

Вадим повернулся к Ашоту, хотел крикнуть: «Вот и сосед за куревом пришел!» — тут же спохватился, присмотрелся к лицу. Быть не может, осень как будто посмеивалась над ним, впустила его, человека с фотографии, который слишком много знал и оттого должен был слишком мало жить.

— Мужики, выручайте, — он вошел, как-то странно припадая на левую ногу, бочком-бочком устроился за столом, чуть не рухнул со стула, — м-мужики… кофейку не дадите?

Все его тело била мелкая дрожь.

— Можэт, тэбэ ишшо вына французского принэсти из пагрэ-бов? И барашка жареного? — недобро усмехнулся Ашот.

— Вина… можно. Выпить что-нибудь… ох, мужики…

— Налэй ему, Вадык… нэдолга ему осталось. — Ашот, казалось, смягчился, — ой, зря пришол... к хазаину повезем.

— Знаю... давайте... только кофейку глотну, и везите.

— Нэ, нэ сэгодна, — Ашот вытянулся на лежанке, закинул руки за голову, — завтра. Утро вэчера… мудрэнээ.

— Сегодня, мужики, — парень пристроился к столу, отчаянно растирая левый бок, — пожалуйста, сегодня. Выручайте…

— Вы… вы-ручайте... еж... ежжели вы-выруча-ать, тебя вы-выпустить на-адо.

— Не надо… к хозяину везите, — он неловко взял стакан из рук Вадима, сделал несколько глотков, расплескивая винишко, наконец стакан выскользнул, разлетелся брызгами, — ох, простите, сейчас, сейчас уберу.

— Бог про-простит… д-да не рыпа-пайся ты… уй… уймись, сего... сегодня вы-выспись напоследок, завтра по... по... поедем.

— Да нельзя завтра, никак нельзя!

Вадим даже вздрогнул — он никак не думал, что этот человек, еле слышно бормочущий слова, может так кричать.

— Выручайте. Люди… человеки… вы люди, и я человек… договоримся…