Полдень, XXI век, 2012 № 11 - [27]

– Но…

– Не спорь со мной!

Мбого стиснул кулаки и, развернувшись, побежал прочь. Холодная ночная тьма послушно проглотила его гнев.

– В Бездну! – просипел Нгама.

Прогнав раздражение, словно настойчиво жужжащего шмеля, Нгама погрузился в воспоминания. Да, и в его венах когда-то текла молодость, и его руками когда-то руководило желание вплетать себя самого в окружающий мир. Разве не хотелось ему насытить пустующий мир чувством прекрасного, наполнявшего его, словно сладкое молоко наполняет безжизненную скорлупу кокоса! Но твердая рука учителя всегда направляла его в иное русло, в русло потребности, необходимости… Немало лет прошло, прежде, чем Нгама смог понять…

Нгама понял. Но поймет ли Мбого?

* * *

От созерцания великолепного водопада, рушившего вниз на острые камни тонны воды, Нгаму оторвала оса. Старик отмахнулся, пытаясь ее прогнать.

– Уйди, – уговаривал осу Нгама, – позволь мне насладиться моим творением в спокойствии. Я затратил на этот водопад целый день! Взгляни только, мой назойливый друг, сколь искусно я вплел в тело скалы русло буйной реки! Взгляни на их полный гармонии союз. Разве это не то совершенство, которое я пытаюсь показать своему ученику?

Оса не отвечала. Она прожужжала несколько кругов вокруг старика, после чего опустилась на нос престарелого ткача.

– Вот скажи мне, мой надоедливый товарищ, если бы я руководствовался одним лишь принципом прекрасного, стал бы этот водопад домом для тысячей крохотных организмов? Стал бы я вести реку по саванне сквозь скалы сюда, к крошечному уродливому озерцу, чьи грязные воды будут питать деревья, траву, кустарники на мили вокруг?

Нгама прищурил старые, почти слепые глаза. Оса, сидевшая на его носу, с трудом передвигала четырьмя парами неуклюжих лап. Ее мохнатое брюшко переливалось и сверкало, точно угодивший в хоровод солнечных лучей алмаз. Оса устало двигала облепленными розовой пыльцой крылышками.

Нгама снял насекомое с носа, подбросил в воздух. С трудом удерживаясь в воздухе, оса полетела прочь. Старик проводил насекомое взглядом, а потом снова зашелся рвущим грудь кашлем. Краем взгляда он заметил, как оса, не выдержав веса сплетенного учеником тела, рухнула в траву.

В Бездну. Хватит.

– Мбого! Подойди сюда, – Нгама позвал ученика, листик за листиком выплетавшего крону айвы неподалеку.

Достаточно. Мбого никогда не поймет. Упрямство заставит его вновь и вновь бросаться в бой против истины, которую пытается вложить в его сердце старый Нгама.

– Мбого!

Юный ткач ловко спрыгнул с раскидистых ветвей гордого дерева. Когда Нгама, убаюкав боль, рвущую тело, смог поднять седую голову, тот уже стоял перед ним.

– Ты звал, учитель? – обеспокоенно спросил юноша. В его взгляде, казалось, не было ничего, кроме сочувствия.

– Помоги мне подняться, – стерев с безжизненных губ сгустки вязкой крови, прохрипел старик.

Мбого послушно наклонился, подставляя плечо. Со вздохом Нгама ухватился за руку ученика, опираясь на него всем весом, и потому хорошо почувствовал, как вздрогнуло переполненное кипящей молодостью тело, когда холодные пальцы старости проникли под искусно сплетенные волокна кожи. Лихорадочно забилась нить жизни.

Словно скошенный бамбук, рухнул Мбого к ногам старика.

– Жаль, – вздохнул Нгама, расплетая тело уже мертвого ткача, – жаль, но ты так никогда и не поймешь.

Старик искренне надеялся, что ему хватит времени начать все сначала.

Глеб Корин «Кремлевский экзорцист» Рассказ

– Здравствуйте, товарищи!

Неспешной, мягкой походкой Сталин прошел вдоль длинного стола заседаний. Головы приглашенных поворачивались ему вослед. Остановившись у своего места, он обернулся и сделал короткий плавный жест рукой:

– Прошу садиться!

Дождавшись, когда шорохи стульев и почтительное покашливание сменятся полной тишиной, он продолжил:

– Я пригласил вас, товарищи, с тем, чтобы сообщить вам… – он сделал паузу, чтобы дать присутствующим возможность оценить и юмор и литературные аллюзии вождя. Реакция приглашенных была ожидаемой – все тщательно заулыбались и даже позволили себе с некоторым облегчением откинуться на спинки стульев.

В тот же миг высокие двери распахнулись, и просторный кабинет заполнили крепкие люди в полевой форме без знаков различия. Оказавшись за спинами сидящих, они споро и ухватисто заламывали им руки за спину и утыкали лицами в зеленое сукно стола, не проявляя, впрочем, излишней жестокости. Товарищ Сталин так и остался стоять, надежно удерживаемый за обе руки двумя одинаковыми с лица крепышами.

– Та-ак, хорошо-о, хорошо-о-о! – пропел маленький человечек, быстрыми шажками входя в кабинет. Распахнутый белый халат на нем открывал добротный костюм военного покроя.

Одобрительно оглядевшись, он дернул головой в направлении дверей. В кабинет медленно въехало большое дубовое кресло на колесиках, оснащенное крепежными приспособлениями на подлокотниках, подножии и высокой спинке. Аккуратно направляемое двумя ассистентами, оно было развернуто и установлено у стены наподобие трона или архиерейского горнего места.

Затем внутрь вошел высокий худой человек в академической шапочке и с бородкой клинышком. Сопровождала его довольно многочисленная свита в белых халатах с большими и толстыми чемоданами в руках. Тут же защелкали язычки замков, откинулись крышки и наружу стали извлекаться приборы с должным обилием круглых окошек, разноцветных лампочек, больших и малых ручек и верньеров. Развернулись бухты проводов, штепселя воткнулись в розетки – и все ожило, загудело и замерцало. Человек в академической шапочке медленно обошел длинный стол, близоруко щурясь и внимательно принюхиваясь к каждому прибору своим длинным носом.