Полдень, XXI век, 2010 № 05 - [59]

Чем более точно финансовые институты хотят предсказывать будущее, чтобы избежать убытков, тем более обширной информацией о людях и предприятиях они желают обладать. В итоге банки, страховые компании, а также связанные с ними институты сбора информации — бюро кредитных историй и рейтинговые агентства — постепенно превращаются в грандиозного «большого брата», всевидящее око черного властелина, следящего за всеми — от последнего дворника до крупной корпорации. Ведь для того чтобы точно определить вашу кредитоспособность и надежность, нужно знать о вас все! Все — от дворника до миллиардера — знают, что финансовая система ставит им «отметки за поведение».

Банки и страховые компании смогут контролировать образ жизни и деятельность людей (говоря шире — экономических субъектов), контролировать каждый их шаг, стимулируя или дестимулируя определенные формы поведения, опираясь на три главных инструмента:

индивидуальная цена страховки;

индивидуальный уровень процента по кредитам;

индивидуальный лимит кредитования.

Это чрезвычайно тонко настраиваемый и чрезвычайно адаптивный метод регулирования поведения, не сопоставимый с грубыми и массовыми методами, применяемыми правительствами. Самое большее, что может сделать правительство, — это ввести налоговые или таможенные льготы (либо, наоборот, штрафы) в отношении определенных форм активности — например, штрафовать за автомобили с устаревшими двигателями. Но такого рода штрафы и льготы касаются только типовых категорий субъектов и, соответственно, типовых и массовых форм деятельности. Чаще же всего правительства ограничиваются более или менее жесткими запретами на нежелательные формы активности. Между тем, финансовые институты способны выработать действительно индивидуальный набор стимулов и штрафов, опираясь на анализ данного субъекта по десяткам, а то и сотням параметров.

Задача, которую решают финансовые организации, изучая параметры граждан, довольно тривиальная: установление цены на страховку или кредит, которая бы была конкурентоспособной, одновременно минимизировала бы возможные убытки финансового института (больший риск — большая цена), но при этом не вынуждала бы добросовестных клиентов фактически оплачивать риски работы института с клиентами неэффективными, неудачливыми или склонными к асоциальному поведению. Тонкая настройка цены, несомненно, справедлива, увеличивает эффективность экономики и сокращает издержки клиентов. Но системные социально-культурные последствия тотального введения «индивидуального» ценообразования сегодня даже трудно осознать. Фактически финансовая система превращается в беспрецедентный регулятор всех сторон жизни членов общества, объединяя в себе функции спецслужб, полиции, церкви и не имеющей аналогов в истории службы социальной педагогики. Штрафуя или предоставляя льготы за каждый шаг, финансовая система будет воспитывать и дисциплинировать население, дискредитируя одни категории, давая фору другим и запрещая целые виды деятельности третьим.

При этом не стоит заранее видеть в финансовых учреждениях некоего тирана, наподобие Робеспьера или Сталина, который пытается навязать несчастным подданным свои утопические или, наоборот, низменные идеалы. Банки и страховые компании всего лишь не хотят получать убытки — но существует поистине тоталитарная зависимость между способностью человека рассчитываться по своим финансовым обязательством и всем его образом жизни. Стимулируя и дестимулируя гражданина, финансовая система будет пытаться — с большим или меньшим успехом — воспитать из него идеал.

Этот идеал не нов, он уже лежит в основе всего западного общества. Таким идеалом является здоровый, работоспособный, хорошо зарабатывающий, удачливый человек с предсказуемым характером, не склонный к нарушению закона или к неосторожной езде на автомобиле, в силу этого всегда способный рассчитываться по взятой ссуде и к тому же не вводящий в убытки своих страховщиков. Это идеальный винтик в общественной машине. Этот идеал американца, объединяющий в себе трудовую квалификацию, здоровье, а также такие иррациональные параметры, как удачливость и предсказуемость, уже сегодня воспитывается всей системой западной экономики. Но финансовые институты способны оценить каждый параметр этого «идеального» портрета в цифрах — как факторы, влияющие на ожидаемое будущее, а затем перевести эти ожидания в деньги — повышая или понижая цену кредитов и страховок.

В данном случае банки и страховые компании будут воплощать интересы всей экономической системы в целом, добиваясь чтобы человек превратился в ее идеальный элемент, вписанный в существующую сеть экономических отношений и бесконфликтно функционирующий в ее рамках.

То, что регулирование поведения осуществляется финансовой системой именно в денежной форме, представляется весьма важным, если вспомнить, что в современной экономике деньги выполняют функцию важнейшего средства управления кооперацией экономических субъектов.

Если бы дело заключалось только в том, чтобы побуждать людей придерживаться определенного образа действий, то было бы достаточно, чтобы банки и страховщики, штрафуя и предоставляя льготы, тем самым уменьшали или увеличивали уровень потребления своих клиентов. Но они делают кое-что и сверх того: уменьшая или увеличивая количество денег, находящихся в распоряжении данного лица, они уменьшают или увеличивают его значение как «продюсера» в сети экономических связей, способного направлять объединенные усилия других субъектов экономики на определенные цели. Иными словами, чем в большей степени субъект экономики соответствует идеалу, запечатленному в интеллектуальных методиках финансовых институтов, тем больший участок экономической сети он может перестраивать по собственному разумению. Таким образом, вся экономика однообразно форматируется под идеалы идеальных субъектов.