Полчаса на снятие мерки - [2]

- У вас же все это есть. Все это было записано, когда я подавал заявление.

- Но мы должны удостовериться, что вы и есть то самое лицо, - объяснил я. - Иногда люди посылают кого-нибудь вместо себя; иногда сообщают совершенно вымышленные данные. Нам приходится все тщательно проверять.

Не дав ему времени сообразить, что происходит, я вытащил свой несессер для отпечатков пальцев, открыл крышку, схватил его руку, прижал большой палец к чернильной подушке, потом к листку блокнота.

- Таков порядок, - сказал я.

- Понятно, - прокомментировал он, - полная деперсонализация личности - вот что это такое. Вы уже не считаете меня человеком и не полагаете нужным предупредить, что собираетесь делать.

Я заглянул в анкету и сравнил записанные приметы с его наружностью. Все более или менее совпадало.

- Еще три-четыре вопроса, - сказал я, не обращая внимания на его слова.

- Вы позволите мне сесть?

Он сел в старое кресло посередине комнаты. Обивка, изъеденная молью, следы жизни, кишащей вокруг и внутри этого трона. Закурил сигарету и протянул мне пачку, выбросив спичку в окно.

- Нет, - сказал я, - никаких сигарет.

- Что вы хотите сказать?

- Я не люблю дыма, - ответил я. - Люди не курят в моем присутствии. Во всяком случае те, которые просят зарегистрировать их в качестве безработных. Выбросите ее.

- Нет.

- Я говорю, да.

- Я не выброшу сигарету. Я люблю курить, - в его голосе прозвучала нотка мольбы.

- Прекрасно, - сказал я, - в таком случае я ухожу. У нас это называется "просьба отклонена".

Он посмотрел на меня внимательно и увидел, что это были не пустые слова. Через мгновение он бросил сигарету в окно.

- Так-то лучше, - сказал я.

- Вы действительно испытываете от этого удовольствие?

- Удовольствие от чего?

- От могущества, от власти, которой вы облечены на вашем посту. Это подчеркивает важность вашей роли, дает вам право считать себя...

- Довольно, - прервал я, - не требуется, чтобы вы занимались моим психоанализом. Профессия?

- Социолог, - ответил он. (Разумеется!) - Я указал все это вчера в бюро предварительной записи.

- Я уже вам сказал, я собираю здесь материал для особой анкеты. Запись и фактическое занесение в списки - это совершенно разные вещи. Что касается меня, то вы вроде как бы и вовсе не существуете, пока не сможете мне этого доказать. Почему вы обращаетесь с просьбой именно сейчас?

- Как почему? Я - без работы.

- На какие средства вы жили до того, как подали заявление?

Он посмотрел на меня чуть не плача:

- Я уже прошел через все это. Я же вам сказал.

- Только инспектор решает, следует или нет занести вас в списки и заслуживаете ли вы государственного вспомоществования. Отдел предварительной записи передает бумаги инспектору, чтобы он провел анкету и вынес решение. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

- Нет, - ответил он.

Казалось, что он впился пальцами в ручки кресла. Не так уж много усилий потребовалось на то, чтобы его доконать. Вообще-то говоря, это было странно, если учесть, что у него было несколько дипломов. А может быть, если все взвесить, именно его дипломы и объясняли такую неспособность к сопротивлению.

- Я пятнадцать лет работал в программе "Бловелт", - начал он, - с самого окончания университета. Я был ее постоянным сотрудником. Вот уже три недели, как эту программу закрыли. У меня нет ни единого доллара.

"Бловелт" была одной из искусственных организаций, созданных правительством, по всей вероятности, главный источник существования психологов и социологов. Они производили изыскания, касающиеся генеалогии, наследственности, ее проявлений и т. п. Главная часть работы состояла в изучении старых архивов и извлечении всяких статистических данных. Но в прошлом году конгресс решил, что будет проще и дешевле перевести сотрудников "Бловерт" в категорию безработных. "Безработный" - в этом одном слове заключена теперь вся жизнь Стейнера. Бесполезная. Абсолютно бесполезная.

- Вы пытались найти какую-нибудь другую работу?

Решающий удар, на который мог быть только один ответ. Стейнер почувствовал это. Ему удалось даже улыбнуться.

- Вы шутите? - сказал он.

- Итак, вы просите государственной помощи?

- Вы можете предложить мне какой-нибудь другой выход? - Он как-то особенно подчеркнул это слово "другой".

- Вероятно, где-нибудь должна быть работа для человека, участвовавшего в "Бловерт". А если просто ручной труд, разнорабочим на каком-нибудь заводе?

- Все профсоюзы завалены прошениями, очереди установлены на десять лет вперед. Вы это знаете лучше, чем я.

Разумеется, я это знал.

- Никаких родственников, которые могли бы оказать вам поддержку?

- Мои родители умерли. Моя сестра сама уже восемнадцать лет без работы. Я не знаю, где находится моя бывшая жена.

- Вы были женаты?

- Я указал это вчера.

- Повторяю, что для меня "вчера" не существует. Когда вы были женаты?

- Я женился в 2015-м. Я не видел своей жены с 2021-го... Думаю, что она эмигрировала.

- Вы хотите сказать, что она покинула США?

- Да. Мы плохо понимали друг друга.

- Ей не нравилась "Бловелт"?

Он посмотрел мне прямо в глаза.

- А кому она могла нравиться? Это была только фикция работы. Все отдавали себе в этом отчет. Моя жена не могла этого больше выносить. Она говорила, что мы должны или покончить с собой, или убраться отсюда. Я не сделал ни того, ни другого. Я полагал, что программа будет длиться вечно.