Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина - [47]

Подсудимый Коверда имел доступ к этим газетам: он был корректором и администратором, а в последнее время делал выдержки из иностранных газет и переводил их на белорусский язык. Основной заработок Коверды составлял 150 злотых в месяц.

Не получив визы, Коверда жалел об этом. Он несколько раз говорил, что не может выйти из трудного материального положения и не может продолжать образование…

Из выступления М. Недзельского

(Мариан Недзельский — адвокат, защитник Бориса Коверды на судебном процессе)

Большие исторические события возникают только на основе великих и глубоких причин. И если коснуться анализа этих причин, нужно сказать прямо, что основаны они на неустранимой коллизии между всемирной современной христианской культурой и попыткой большевиков вернуть человечество на путь варварства.

Вот почему бременем великой исторической ответственности следует отягчить не личность Бориса Коверды, а весь тот строй, на совести которого уже столько катастроф и совесть которого еще запятнается не одной катастрофой до тех пор, пока не наступит победа справедливости и правды…

Из выступления П. Андреева

(Павел Андреев — адвокат, защитник Бориса Коверды на судебном процессе)

Родина не состоит из одной территории и населения. Родина является комплексом традиций, верований, стремлений, святынь, духовных ценностей и исторической общности, основанной на человеческом материале и на земле, им заселенной. Родина — это история, в которой развивается нация. А разве СССР может создать нацию, может создать народ? Нет. И не во имя различно понимаемого блага Родины боролся Борис Коверда, а против злейших врагов своей бедной Родины выступил этот бедный одинокий мальчик…

… А кого убил Коверда? Войкова ли, посланника при Речи Посполитой Польской, или Войкова, члена Коминтерна? А ведь таким двуликим Янусом был убитый Войков. Мы находим ответ в словах Коверды: «Я убил Войкова не как посланника и не за его действия в качестве посланника в Польше — я убил его как члена Коминтерна и за Россию». Именно за все то, что Войков и его товарищи по Коминтерну сделали с Россией, убил его Борис Коверда. При чем же тут убийство официального лица по поводу или во время исполнения им его служебных обязанностей?..

Из выступления Ф. Пасхальского

(Франциск Пасхальский — адвокат, защитник Бориса л — Коверды на судебном процессе) Я не хочу говорить о русской действительности, но должен зато подчеркнуть переживания, родившие выстрел, от которого на Главном вокзале пал его превосходительство господин посланник Войков. Мне кажется, что даже те, кто истолковал эволюционный манифест Маркса и Энгельса, широко введя в свою доктрину укрепление диктатуры пролетариата при помощи террора, не имеют права удивляться, более того, должны были бы понять психологию мальчика, который поверил в диктатуру русского народа так, как они — в диктатуру пролетариата. Во имя этой диктатуры, соединенной в его представлении с церковными песнопениями и звоном московских колоколов, он применил тот же метод, что и они…

… Коверда приехал в Варшаву, и тут в его руки попала книга, удивительная книга, так неслыханно близкая полякам, несмотря на все различия в истории Польши и России. Во время процесса спрашивали, были ли у Коверды сообщники. Господин прокурор снял с защиты обязанность доказывать, что этих сообщников не было. Я боюсь, однако, что сообщников надо искать далеко, в могилах, рассеянных по безграничным русским просторам, в реках, розовеющих от крови, среди тех, кто погиб от голода, от тифа, от пролетарской диктатуры, среди всех тех, кто перечислен в этой именно книге Арцыбашева.

Я убежден, что если бы этот великий русский писатель, имя которого как молния прошло по Европе, был жив, ребенок Коверда не был бы на скамье подсудимых один. Арцыбашев бы этого не позволил. Ибо, если необходимо было последнее напряжение воли, если необходима была книга, замыкающая цикл размышлений Коверды, то этой книгой сделалась несомненно книга Арцыбашева, так напоминающая «Книги Изгнания» Мицкевича. В этой книге Арцыбашев обращается к швейцарским судьям по поводу дела Конради со словами: «Помните, что вас окружают миллионы теней, тысячи убитых мужчин, насилуемых перед смертью женщин, детей и старцев, как бы распятых на кресте. Все они напрасно молили небо о возмездии, но никто до сих пор не ответил на эту мольбу. Из этого настроения, столь близко напоминающего фрагменты из импровизации Мицкевича, родилась идея, которая во имя народа топчет нравственность».

«Тот, кто поднял меч, пусть гибнет от меча». «Вы, — восклицает Арцыбашев, — избрали террор средством тирании. Ваш террор — преступление. Террор, направленный против вас, — справедливое возмездие». И в конце концов он приходит к той, как будто простой истине, которая сопутствовала всем усилиям польского оружия: «Родина не дается даром». «Мы и только мы имеем право решать судьбу нашей родины». Наконец в той же книге нашел Коверда также и разрешение вопроса о нарушении нейтралитета страны, в которой русский эмигрант совершает убийство: «Нельзя считаться с ним, так как следует кричать на весь мир, что мы не парии, а граждане Европы».