Покушение - [8]

Управляющий молча вынул из ящика стола туристическую схему. Склонившись, адвокат провел над паутиной улочек горящей сигаретой, используя ее, как указку:

– Все надо точно рассчитать... Смотри, вот так его повезут, а тут будешь ждать ты!

На перекрестье улиц, указанное Барелли, упала капля крови из разбитой губы Бэрха. Он небрежно смахнул ее толстым пальцем.

– Нам сообщат?

– Да, – выпрямился адвокат, – я нашел наконец надежный канал связи с тюрьмой...

***

Тюрьму Бир «держал» Менза. Ни одно событие в ее стенах не могло пройти мимо него, будь то подпольная торговля всякой всячиной, добывание наркотиков, разбор споров, возникающих между различными группировками уголовников, или сбор податей в «черную кассу», поскольку все в тюрьме решали деньги – за них покупались различные блага, послабления режима и определялось, в зависимости от ранга заключенного в тюремной иерархии, право пользования лекарствами и передачами с воли. Деньги, драки, наркотики, прелюбодеяния, свобода передвижения внутри тюрьмы, назначение на различные должности, исполняемые заключенными, – типа уборщиков и разносчиков пищи – за всем этим незримой тенью стояла плотная фигура Мензы.

Тюрьму он прибрал к рукам практически сразу после вынужденного переселения из ночного квартала в одиночную камеру. Возражать ему не пытались – слишком серьезные силы стояли за спиной китайца, принявшего арабское имя. Пусть поддерживавшие его люди не сидели здесь, в провонявших потом, дешевым табаком, нечистотами и дезинфекцией камерах, но по их приказу, отданному на воле, некто мог специально сесть в тюрьму и удавить ослушника. Впрочем, это могли сделать и по приказу Мензы – за сигареты, жратву, спиртное, наркотики, за право верховодить в камере или на галерее этажа тюремного блока. Недаром же сам господин начальник тюрьмы время от времени наведывался в камеру сидящего под следствием владельца казино, двух авторемонтных предприятий и транспортной конторы или вызывал его к себе в кабинет, где угощал чашечкой хорошего кофе, – сегодня Менза, то есть господин Фарид Акбар, сидит в тюрьме. А завтра? Кто знает, будущее ведает только Аллах, и оно лишь в его воле...

Поэтому после ужина, тощий, похожий на нахохлившуюся птицу Моу, отбывавший срок за торговлю наркотиками и контрабанду, заторопился выполнить переданное ему приказание и уже с полчаса парился в туалете второго этажа. Парился в буквальном смысле – чтобы заключенные не засиживались на унитазах, в тюремных туалетах на всю мощь работали калориферы парового отопления, создавая почти непереносимую жару. Сняв одежду и оставшись в одних грязных плавках, Моу пристроился поближе к вентиляционному отверстию и терпеливо ждал, обливаясь потом. Ослушаться полученного приказа-приглашения он не решился, хотя по тюрьме уже полз шепоток, что счастливая звезда китайца меркнет и готова закатиться, но пока Менза еще в силе и здоров, как рыба, а Моу страстно желал для себя того же.

Вскоре его терпение было вознаграждено – хлопнула разболтанная дверь и появился хмурый Менза. Спустив брюки, он взгромоздился на унитаз и дал пристроившемуся рядом Моу сигарету:

– Что нового?

– Всякое болтают, – прикуривая, уклонился от прямого ответа уголовник. – Правда, что в парламенте опять хотели протянуть закон о принудительном использовании заключенных на работах?

– Дурак, – незлобиво усмехнулся китаец. – Хотели... Провалили этот закон. И так полно безработных.

– Плохо, – показал в улыбке гнилые зубы Моу. – Господа парламентарии не подумали о тех, кто сидит в тюряге. Здесь и так мало развлечений, а они нас лишили еще одного.

– Слушай, – поманил его поближе к себе Менза, – благодаря мне ты шастаешь по всем блокам. Надо отработать. Завтра придет монах-католик, посещающий христиан. Тебе придется увидеться с ним и сделать так, чтобы он зашел ко мне.

Моу кивнул и преданно осклабился.

– И смотри, чтобы никто!..

Уголовник скорчил обиженную гримасу и остановил хотевшего надеть брюки китайца:

– Мне не хотелось огорчать вас...

– Что такое? – насторожился Менза, бросив взгляд на дверь.

– Ходят слухи, что вами недовольны на воле.

– Точнее, – прошипел Менза. – Что именно говорят?

– Говорят, что вы утаивали часть денег при «стирке», – решившись, выдохнул Моу.

«Проклятый адвокат, – мелькнуло в мозгу китайца, – хотя, при чем тут он? Здесь свои новости, а перекрыть все каналы связи с волей еще никому не удавалось. Значит, уже просочилось и сюда».

– Кто сказал? – жесткие пальцы Мензы ухватили скользкое от пота плечо Моу. – Кто?!

– Баглан, – морщясь от боли, но не решаясь высвободиться, ответил тот.

– Ага, бывший главарь шайки вымогателей? – хищно ощерился Менза, к облегчению уголовника выпустив его плечо.

– Да, и еще он говорил, что вы больше не можете «держать» тюрьму.

«Значит, он знает точно, – подумал Менза. – Кто же продал меня на воле? Или, может быть, кого-то выпотрошили? Свои не юстиция, не помилуют, а если промедлю, удавят».

– Вот даже как, – китаец протянул Моу оставшиеся в пачке сигареты. – Бери. Ну, говори дальше, говори, я слушаю.

– Баглан хочет показать это всем, – зажав в кулаке сигареты, шепнул уголовник.