Покушение на ГОЭЛРО - [28]

— Если мы станем плестись у вас в хвосте — слопаете нас. Ни ножек, ни рожек не оставите.

— О! Это уже политика… — Фишер поморщился.

— То-то и оно, — отрезал Еремин.

Фишер поджал губы:

— Я политики не касаюсь, господин Еремин.

— Оно и видно, — неопределенно ответил Константин Андреевич и пошел своей дорогой.

Застегнув косоворотку и ватник, Виктор покинул здание ГРЭС. Стало вроде холоднее, хотя ветер с мокрым снегом бил в спину. Он сунул руки в карманы и, ссутулившись, прошел мимо Антипыча. Тот проворчал что-то ему вслед, но Виктор не слышал. Мысли его были заняты другим. Ларцев вспомнил: именно он первым заговорил о возможности использования наших масел для рабочей смазки импортных турбин. Конечно, он. Об этом все знали и благодарили его! Еремин даже обещал особенно отметить инициативу и знания практиканта, который долго занимался приготовлением и анализом наших масел.

Вот ведь в чем дело… И как все по-дурацки обернулось. Нельзя, выходит, применять нашу смазку на иностранных машинах. Характеристика характеристикой, а на практике получается иначе.

Виктор вернулся домой с тяжелым сердцем. На пороге снял солдатские ботинки и в носках прошел в свою угловую комнатенку. Хозяйка не проснулась. Поставив ботинки около лежанки, чтобы просохли, Виктор лег и сразу заснул, словно провалился.

…Ни оправдываться, ни писать докладную ему не пришлось. И без этого разобрались. В турбинном масле обнаружили наждачный песок. После аварии рабочие-коммунисты во главе с Ларцевым установили круглосуточное дежурство и поймали с поличным двух диверсантов, засыпавших песок в масло. Это были кулаки, проникшие на ГРЭС. До этого не раз видели, как они пили шнапс с немецкими специалистами…

Когда Ларцев вернулся в Москву, в деканате МВТУ ему сказали, что его просят зайти на Лубянку для беседы в ОГПУ. Но он и сам уже твердо решил пойти работать в органы государственной безопасности, поэтому вызов туда и приглашение работать совпали с его собственным желанием.

«ВОЛКИ СБИВАЮТСЯ В СТАЮ»

Утреннее солнце мягким светом заливало Лубянскую площадь, лучи его отражались в окнах старинного здания, где помещалось Объединенное государственное политическое управление — ОГПУ (бывшая ВЧК).

…Начальник отдела Базов иногда оставался ночевать в служебном кабинете. На этот случай под сиденьем кожаного дивана у него хранились одеяло и подушка. Телефон разбудил Базова в шесть утра. Знакомый голос сотрудника доложил:

— Леонид Петрович, сообщение полностью разобрано и приведено в порядок.

— Несите! — прокашлявшись, коротко приказал он густым басом.

— Слушаюсь. Несу прямо с машинки.

Через несколько минут сотрудник вошел в кабинет и положил на стол папку с бумагами.

— Хорошо, — сухо сказал Базов, взял бумаги и уже теплее добавил: — Спасибо, теперь можете и отдохнуть.

Встал и прошелся по кабинету, разминая руки и протирая от дремоты глаза.

«Жалко, — подумал он, — не удалось и часика поспать».

Поудобнее устроившись за столом, положил перед собой сообщение из-за рубежа и стал его неторопливо читать.

«7 июня 1931 года.

Вопреки указанию не искать самостоятельных путей связи, я вынужден отправить это сообщение надежной оказией. Дело не терпит отлагательств. Речь идет о том, что разведывательные органы — немецкий абвер и английская «Интеллидженс сервис» — заключили соглашение о совместной подрывной работе против России, для камуфляжа они используют крупные электротехнические фирмы, поставляющие оборудование в Советский Союз. Готовится интервенция и как прелюдия к ней организация подрывных акций на многих электростанциях Советского Союза, включая и строящийся Днепрогэс. В связи с этим восточный отдел немецкой фирмы «Континенталь» насыщен в настоящее время сотрудниками абвера. Во главе поставлен барон фон дер Габт, это известный полковник разведки, специалист по русским вопросам… На совещании был также Хенсон. Это американский консул в Маньчжурии, откуда он ведет разведку на Советский Союз. Он шеф американской разведки по Дальнему Востоку».

Базов беспокойно зашевелился на стуле, потянулся за папиросами: «Вот куда девался немецкий агент, действовавший еще в царской России. Махровый разведчик, которого мы с 1921 года потеряли из виду! А ведь фон дер Габт появлялся в Москве по делам фирмы «Континенталь». Выходит, проморгали мы его! Эх, какая досада!» — и Леонид Петрович закурил папиросу, выпуская кольцами дым. Он вспоминал историю похождений немецкого полковника в России. Потом резко погасил папиросу и продолжил чтение.

«Недавно в Цюрихе было проведено негласное совещание крупных промышленников. На нем присутствовали представители германских фирм «Симменс — Шуккерт», АЭГ, «Броун Бовери», английских «Метрополитен-Виккерс», «Питлер», американской «Дженерал электрик». Были и представители спецслужб — разведок: немецкой, английской и американской. Речь на совещании шла все о том же — интервенция против СССР. Особенно резко этого требовал нефтяной король Детердинг. Он говорил: «Их план ГОЭЛРО не должен быть осуществлен…»

В постскриптуме была короткая запись автора донесения:

«Фон дер Габт — это тот офицер штаба, который ежедневно докладывал императору Вильгельму сводки немецкой разведки во время войны с Россией. Тогда он действовал под именем полковника Николаи. Теперь он правая рука шефа абвера по русским делам…»