Покушение - [72]

Он проходил неподалеку от здания варьете «Винтергартен», когда обратил внимание на легковую машину. В ней сидел мужчина в генеральской форме, и лейтенанту вдруг показалось, что он узнал его. Это был Браухич!

Хаген страшно удивился, ибо генерал-фельдмаршал Браухич в настоящее время находился в немилости. Он был отстранен от дел самим фюрером и нигде не должен был появляться в форме, а прежде всего — в Берлине.

Это обстоятельство показалось лейтенанту Хагену, как он говорил впоследствии, весьма забавным. У него не было времени долго раздумывать об этом, но все-таки он сказал себе: «Весьма странно!»

В действительности Хаген не мог видеть генерал-фельдмаршала Вальтера фон Браухича, который до 1941 года являлся главнокомандующим сухопутными войсками, — в этот день Браухич находился в своем поместье в Восточной Пруссии. Но это было уже неважно.

Хаген заметил нечто, что стало занимать его мысли, хотя вначале и подсознательно. Об этом он заявил позднее, и ему можно верить. Однако эта ошибка, несомненно, послужила тем толчком, который привел к трагедии.

Небо было безоблачным, в воздухе ни малейшего ветерка, термометр показывал в тени тридцать четыре градуса. В этот день положение на фронтах не претерпело значительных изменений, да и бомбардировщики союзников в районе Большого Берлина не появлялись.

Фогльброннер не торопился. Он инстинктивно чувствовал: расследование в доме номер 13 по Шиффердамм таит много неожиданностей. То, что на третьем этаже рано или поздно он столкнется с неким лейтенантом фон Бракведе, было ему известно. Но как на это отреагировать — он еще не знал. Не мог он знать и того, что у лейтенанта имелся портфель, обладавший поистине «взрывной» силой. Фогльброннер думал сейчас лишь о том, как ему лучше сбалансировать государственные интересы и сложившееся в настоящее время соотношение сил.

Было почти 15.00, когда он стал подниматься на третий этаж.

В 15.00 Кейтель появился у Гитлера И попросил разрешения снять запрет на работу средств связи, поскольку могли быть звонки с фронтов.

Фюрер посмотрел на генерал-фельдмаршала с удивлением:

— Запрет на работу средств связи? Я об этом ничего не знаю. А кто отдал такое распоряжение?

Кейтель смутился, его обычно вкрадчивый голос зазвучал хрипло:

— По-видимому, Фельгибель неправильно понял ваше замечание, мой фюрер… Сознательно неправильно.

— Какое замечание? — спросил Гитлер, начиная сердиться.

— Вы же сказали, мой фюрер: «Ничто, даже самая малость, не должно просочиться отсюда!»

— И поэтому был заблокирован весь аппарат связи?! — завопил Гитлер. — Это же настоящий саботаж! Кто отвечает за связь? Арестовать мерзавца!

— В целях предосторожности я уже взял под арест генерала Фельгибеля.

В 15.00 полковник Финк из Парижа связался с главнокомандующим войсками «Запад», но к аппарату подошел начальник штаба генерал фон Шпейдель, который сообщил:

— Генерал-фельдмаршала фон Клюге в настоящее время в штаб-квартире нет.

— Попытайтесь разыскать его немедленно, — потребовал Финк. — Гитлер мертв.

Генерал фон Шпейдель несколько секунд молчал. Известие потрясло его, хотя и не было неожиданным: он относился к числу посвященных. Наконец он сказал:

— С генерал-фельдмаршалом связаться в настоящее время невозможно. Он выехал на линию фронта, у него там назначено совещание.

В дальнейших объяснениях собеседники не нуждались, так как хорошо понимали: только генерал-фельдмаршал в силу занимаемого поста мог обеспечить решение «западной проблемы» и тем самым вызвать лавинообразный переворот во всем вермахте.

— А когда можно ожидать возвращения генерал-фельдмаршала? — спросил Финк сдержанно.

— Ничего определенного сказать не могу. Может быть, только поздно вечером.

— А до тех пор?

— Придется ждать.

На Бендлерштрассе по-прежнему ничего не происходило.

С 15.00 до 16.00 лейтенант Ганс Хаген выступал перед офицерами берлинского батальона охраны по вопросу о современном положении. Формулировки его звучали доходчиво, и аудитория слушала Хагена внимательно.

В зале находился и командир этого подразделения майор Отто Эрнст Ремер. На его грубом солдатском лице кроме обычной решимости отражалось приличествующее случаю выражение напряженного внимания. И время от времени он кивал в знак согласия с докладчиком. Он был преданным солдатом фюрера, и сейчас это отчетливо читалось на его лице.

Хаген говорил о германской империи, о величии немецкой нации и о беспредельной верности народа своему вождю. При этом он то и дело ссылался на древнегерманскую мифологию, сыпал цитатами из Ницше и Розенберга, даже Гёте им не был забыт.

— В это самое великое время, которое когда-либо выпадало на долю нашего народа…

Самолет, на борту которого находился полковник фон Штауффенберг, приближался к Берлину.

Адольф Гитлер стоял на перроне, поджидая поезд с Бенито Муссолини.

Майор Ремер говорил лейтенанту Хагену: «Побудьте еще немного в нашем обществе, чтобы мы могли углубить затронутые вами проблемы».

А на Бендлерштрассе по-прежнему ждали. Ждали уже в течение трех часов.

Без нескольких минут четыре на Бендлерштрассе свернул темно-серый лимузин штурмбанфюрера СС Майера, следовавший со стороны Лютцовплац. Проехать мимо дома номер 11/13, одиноко возвышавшегося среди пыльной груды развалин, было для Майера свыше его сил.