Покушение - [13]

— Поручите его первому же встреченному вами офицеру, — приказал, не медля ни мгновения, полковник. — С капитаном фон Бракведе связаться сейчас нельзя: он у Штауффенберга. Я сам попробую все уладить.

Ефрейтор Леман, по прозвищу Гном, тяжело дыша, остановился перед дверью в караульное помещение. Он попытался радостно ухмыльнуться штурмбанфюреру Майеру, который его догнал:

— К чему такая гонка? В радиаторе вашей машины, наверное, вода закипела.

Лицо Майера, похожего на упитанного трактирщика, вспыхнуло, будто его осветили лучи утренней зари, а голос зазвучал громко и настойчиво, как у зазывалы:

— Мне нужно с вами потолковать!

— Это значит, вы хотите меня забрать. — Гном надменно вскинул голову: — Но вы ведь не собираетесь сделать это здесь? Или у вас хватит духу посягнуть на компетенцию вермахта? Надеюсь, до этого мы еще не докатились!

— Я прошу вас следовать за мной, — строгим тоном произнес Майер, энергично напирая на слово «следовать».

Фогльброннер, сопровождавший Майера, шепнул что-то штурмбанфюреру — видимо, просил быть поосмотрительнее. Однако тот грубо оборвал своего подчиненного и приказал ему вернуться к автомобилю.

И все же шаги Майера, который поначалу решительно двинулся к входу в здание, стали несколько короче, потом замедлились, а в конце концов он и вовсе остановился. Оказалось, сделал он это не зря: фельдфебель, охранявший вход, подошел к ним и стал рядом с Леманом, который продолжал презрительно ухмыляться.

И тут же почти бегом к ним приблизился обер-лейтенант Герберт — первый встретившийся графине офицер спешил выполнить приказ полковника Мерца фон Квирнгейма. На простецки круглом лице Герберта играла вымученная улыбка, однако он четко и корректно козырнул Майеру.

Штурмбанфюрер ответил великогерманским приветствием — вскинул вытянутую правую руку до уровня глаз. И сразу предъявил требование: ему нужно немедленно побеседовать с ефрейтором о том, получил ли последний от неизвестного лица записку на платформе вокзала Фридрихштрассе. Выяснить это — вопрос государственной важности.

Ефрейтор вызывающе захохотал:

— Гестапо нет никакого дела до документов, которые хранятся в этом здании. А что касается меня, то речь идет о делах сугубо личных: я получил в некотором роде любовное письмо, хотите верьте, хотите нет!

Обер-лейтенант Герберт довольно неуклюже попытался сыграть роль посредника. Он заметил, что в штабе командующего армией резерва, безусловно, нет ничего такого, что нужно было бы скрывать от гестапо. Кроме того, он очень уважает деятельность главного управления имперской безопасности и, разумеется, готов ей содействовать. Но при этом не стоит пренебрегать некоторыми принципами, в частности, необходимо помнить о полном глубокого смысла разграничении сфер деятельности государственных ведомств, и, поскольку ефрейтор признался, что получил послание личного характера, вероятно, целесообразно принять такое объяснение хотя бы для того, чтобы устранить возникшие подозрения.

— О чем это вы?! — возмутился ефрейтор, слушая словесную эквилибристику обер-лейтенанта Герберта. — Уж не хотите ли вы меня продать?

Простодушное лицо Герберта покраснело, и он тихим голосом выдавил из себя:

— Послушайте, что вы себе позволяете? Или вы не в своем уме?

— Вот видите, что это за фрукт! — подлил масла в огонь Майер. — Тертый калач!

Ефрейтор Леман, — решительно приказал обер-лейтенант Герберт, — сейчас же станьте…

— Так точно, я стану дерьмом! — громко перебил, ничуть не смущаясь, Гном.

Он уже мог позволить себе выкинуть подобное коленце, так как увидел полковника Мерца фон Квирнгейма, с невозмутимым видом приближающегося к ним. Посверкивающие стекла очков скрывали насмешливые огоньки, плясавшие в его глазах.

Полковник приказал доложить, что здесь происходит. Он выслушал не прерывая каждого из присутствующих, а затем принял решение:

— Этот случай надлежит тщательно расследовать. Могу ли я попросить вас, господин штурмбанфюрер, пройти в штаб? Там вы спокойно обсудите происшедшее с офицером, в компетенцию которого входит разбор подобных дел.

— Уж не с капитаном ли фон Бракведе?

— Вы угадали, господин штурмбанфюрер. — Полковник Мерц фон Квирнгейм попытался любезно улыбнуться: — Лучшего собеседника я вряд ли смог бы найти для вас, но так ли?

— Что-то вы стали очень задумчивы, Штауффенберг, — озабоченно сказал генерал Ольбрихт. — У вас, видимо, неприятности. В чем дело?

Полковник опустил левую трехпалую ладонь на список, который лежал перед ним, и, немного поколебавшись, ответил:

— Нам надо еще раз точнейшим образом проверить все документы относительно дня «Икс»: некоторые из них, как мне представляется, потеряли свою актуальность.

— В том числе и список, лежащий перед вами? — встревоженно спросил генерал, ибо в списке были перечислены фамилии членов будущего правительства. — Вы хотите внести в него изменения?

Фридрих Ольбрихт, мужчина хотя и среднего роста, по довольно видный, считался «образцовым» генералом. Когда он иронизировал, в его голосе слегка проскальзывал саксонский акцент, однако в последнее время это случалось все реже. Значительно поувяла и знаменитая боевитость Ольбрихта. В мае 1940 года он возглавил одно из трех управлений на Бендлерштрассе и с этого времени стал центральной фигурой заговора. Конечно, до того, как появился Штауффенберг.