Покровы иллюзий - [2]

Клиент оказался философом и романтиком. Такие редкие птицы нечасто пользовались услугами Аны. Обманчивый флёр богатого чудака сопровождал каждый жест мужчины. Выверенный, механически точный жест. С причёской потрудился стилист, но даже он не смог ничего сделать с классической офицерской стрижкой. А этот извечный штамп про холодные серые озёра глаз, который словно поселился в художественной литературе, прекрасно подходил мужчине.

Слуги начали сервировать ужин. Ароматное филе глубоководного кита, запечённое в специях, зелени и яйце. Ана глубоко вдохнула, наслаждаясь запахом. Блюдо стоило столько же, сколько её контракт, и ещё чуть-чуть сверху.

— Десерт от шефа.

С этими словами третий слуга водрузил на стол блюдо с традиционным угощением. Две резные лакированные шкатулки, наполненные охлаждённым кремом. Сладкий и лёгкий, он считался обязательным украшением стола для ужина перед отправкой в глубокий космос. Где-то в глубине души Ли заныла растоптанная мечта о звёздах и путешествиях. Ей вторила вечно тлеющая ненависть к выполняемой работе.

— Крем для ночи, — подмигнул клиент, захлопывая крышки шкатулок. — Мы найдём применение этому десерту.

— Не сомневаюсь, — Ана облизнула губы самым эротичным, почти похабным образом.

— Но сначала — ужин.

Слуги безмолвно исчезли, и на некоторое время мужчина и женщина замолчали, отдавая должное мастерству шеф-повара ресторана. Мясо таяло во рту, оставляя после себя лёгкую кислинку, раскрывавшуюся сладким послевкусием. На несколько драгоценных минут женщина позволила себе забыть обо всём. Сделать паузу. Словно дорогие удовольствия могли примирить её с реальностью.

Ночь могла оказаться ужасной. У клиента могли быть замашки конченного садиста. Ана могла умереть, и в свидетельстве о смерти написали бы: «производственная травма». Эти мысли напомнили женщине, почему в эскорте не работают люди без модификаций. Все эти примы и солисты, гордящиеся своими достижениями и «чистым, неиспорченным телом» не выдержали бы и дня.

Ли улыбнулась. Год назад улучшенные лёгкие, мышцы шеи и позвоночник помогли пережить милого блондинистого пухляша, оплативший и вечер, и ночь. Извращенец без затей вздёрнул её на виселице. Самой настоящей, из дерева. И она просто болталась в воздухе, сучила ногами и изображала агонию, пока клиент самоудовлетворялся.

— Что-то смешное? — спросил мужчина.

— Нет, просто размышляю о месте кибернетических и биологических модификаций в обществе и его слоях.

Над столом повисла тишина.

— И к чему пришла? — собеседник отложил приборы и заинтересовано посмотрел на Ану.

Она последовала примеру и откинулась на спинку стула, демонстрируя идеальную осанку и линию полуобнажённых плеч. Но прежде чем Ли успела дать ответ, на зал опустилась темнота, а в колонне света на сцене появился исполнитель.

Женщина лишь бросила на него быстрый взгляд и снова посмотрела на клиента.

Где-то в глубине её души поднялся протест против того, что этот человек выше неё по социальной лестнице. Видимо, что-то отразилось на лице профессионалки. Ниша с их столиком мгновенно погрузилась в тишину.

— Я думаю, беседа с тобой в разы интереснее способности человека выть на инфразвуке. В моей кочевой жизни я редко встречал людей, так откровенно презирающих «творческие символы нашего общества».

Ана поджала губы и выругалась про себя. Проявлять истинные чувства на работе — верх непрофессионализма.

«Мать была бы недовольна».

— Я не презираю их. Я не понимаю, за что их уважать? Они стали мастерами, не вставляя в себя модификации? Пролили слёзы, пот и кровь, чтобы стать лучшими? А чем от них отличаюсь я?! Почему бы не уважать и меня?! — Ана резко подалась вперёд, привстав и нависнув над столом. — Каждый грамм моего тела, каждая схема, врезанная в мою плоть, стоили мне страданий больше, чем все их «достижения» вместе взятые.

Она замолчала и аккуратно села обратно. Эмоции захлёстывали её через край, и Ли всё-таки потеряла контроль.

«Это позор. Что со мной?..»

— Это восхитительно. Какая ярость, столько запертой ненависти и зависти, — выдохнул клиент, отвечая на её мысли. — Не люблю, когда собеседница хорошо себя контролирует. Поэтому кроме афродизиака я позволил себе заказать «развязыватель языка».

— Хочешь услышать откровения эскорта? — вскинула бровь Ана.

— А что я там не слышал? «Тяжёлая судьба», «меня заставили», «родители продали за долги». Кто-то пошёл сам, а выйти уже не смог. Как ты и сказала, кровь и страдания, — качнул головой мужчина. — Мне хотелось разбить корку профессиональной сдержанности. Этот аристократический апломб шаловливого дворянства… раздражает. Я люблю яркость и естественность.

— Тебе не угрожали прострелить голову? За подобное поведение?

— Кто? Девочки эскорта?

Беседа перешла на новый уровень. Снизился градус приличия и официоза. Этому Мать тоже учила. В карьере Аны Ли часто встречались клиенты, требовавшие искренности и яркости. Просто не все накачивали её наркотиками сразу.

Пока длился разговор, женщина добавляла штрихи к портрету нанимателя, составляя профиль. Картина получалась удручающая. Целеустремлённость, невнимание к чужим чувствам, переходящее в склонность к насилию, скрытое презрение к собеседнице. Он выглядел обыденно, но имел повадки солдата или спецагента.