Покров для архиепископа - [62]

Вдруг Фурий Лициний крикнул:

— Вот и лектикула Путтока! Едем скорее, мы еще можем настигнуть их до того, как они доберутся до Мармораты.

— Нет! — остановила его Фидельма, когда он начал забираться в повозку. — Я не хочу, чтобы Путток знал, что мы его выследили.

Лициний остановился и глядел растерянно:

— Что тогда, сестра?

— Не терять его из виду и посмотреть, куда он пойдет. Если он будет общаться с арабами, мы сможем приготовить для него ловушку.

Глаза юного тессерария засветились, когда он понял ее план, и он усмехнулся.

— Тогда поднимайтесь, и поедем вот так вдоль холма и окажемся за их спиной, когда они будут входить в эмпорию.

— Эмпорию? — переспросил Эадульф, неохотно залезая обратно в повозку и хватаясь руками за борт.

— Да. Мы так называем торговый квартал, рынок, вокруг которого и простирается Мармората. Но туда посылают только рабов, потому что приличные люди едва ли пойдут в такое место по своей охоте.

Он хлестнул лошадь, и та легкой рысцой двинулась вниз по южному склону холма. Далеко внизу были видны два могучих носильщика, несущих на плечах разукрашенное кресло, в котором виднелась знакомая сутулая фигура настоятеля Путтока. Казалось, что носильщики совершенно не устали, пройдя через весь город.

Теперь Фидельма замечала, как меняются дома. Виллы постепенно сменялись ветхими деревянными лачугами, изредка перемежавшимися каменными постройками. Постепенно всякое великолепие исчезло, и она поразилась, как все тускло и скучно вокруг. Только что она любовалась яркими красками города, а сейчас…

Словно светлый день превратился в хмурые серые сумерки.

Лициний внезапно остановился перед перекрестком.

Фидельма хотела было спросить, зачем, когда вдруг показалась лектикула. Носильщики пересекли им путь.

После секундных раздумий Лициний щелкнул кнутом, пуская лошадь вскачь, и свернул вслед за лектикулой Путтока.

Фидельма ощутила в воздухе речной запах, который вскоре смешался с гнилостной вонью, так что она брезгливо сморщила нос.

— Вот и Мармората, — пояснил Лициний, хотя пояснять не было необходимости.

Они оказались среди темных узких улочек. Туда-сюда сновали люди, одетые кто во что горазд — наряд выдавал в них чужеземцев прежде, чем наречие.

Эадульф улыбнулся Фидельме и указал рукой на гомонящую толпу.

— «Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого», — нараспев процитировал он.

— Именно, — серьезно сказала Фидельма. — В Книге Бытия сказано, что Бог создал все человеческие языки, когда рассеял племя Сима, и все наши народы произошли от этих языков.

Пахло все омерзительнее — они приближались по одной из узких улочек к большому крытому рынку. Там было невыносимо шумно и душно. Улица превратилась в узкий проход между грязными лавками и домишками, откуда доносились пьяные крики и ругань, плач детей. Мужчины и женщины приставали друг к другу с грубыми хмельными ласками, глядя на которые Фидельма чувствовала, что кровь приливает к щекам. Из сточных канав густой мутный поток помоев в разной стадии разложения распространял в воздухе удушающую вонь.

Фурий Лициний остановил повозку. Сквозь ряды лотков и переносных палаток они увидели, что летикула опустилась на землю, и высокий настоятель вышел из них, сунул носильщикам монету и что-то сказал им, а затем направился к стоявшему рядом дому.

Фидельма увидела, как носильщики переглянулись, усмехнулись и вошли в соседнее крытое помещение, оставив лектикулу снаружи. Возле этого дома стояли столы и стулья, и было понятно, что это каупона — дешевая таверна. Носильщики, закончив свои труды, растянулись на стульях и заказали выпивку.

— Смотрите! — прошептал Эадульф.

Невысокий человек в свободных разлетающихся одеждах, почти закрывавших голову, и с окладистой черной бородой поспешно пробирался через толпу к зданию, в котором скрылся Путток. У дверей он остановился и с подозрением огляделся по сторонам. Затем, видимо, убедившись, что никто за ним не следит, он быстро вошел.

— Это араб? — спросила Фидельма Лициния.

Тессерарий мрачно ответил, что да.

— Если ваши народы воюют между собой, почему вы пускаете их в Рим? — спросил Эадульф.

— Мы воюем только с теми, кто верит в нового пророка, Магомета, — объяснил Лициний. — Многие из арабов не приняли новой веры. С этими купцами мы торгуем уже много лет и не собираемся прекращать.

Фидельма разглядывала неряшливую постройку, в которой скрылись Путток и потом араб. Одно из немногих каменных строений в окрестностях, оно было двухэтажным, и на всех окнах имелись ставни, слегка приоткрытые, что позволяло заглянуть внутрь. Быть может, раньше это была богатая вилла, и, пока вокруг нее не вырос город убогих лачуг, она была красивым зданием у берегов извилистого Тибра.

— Вы знаете, что это за здание, Лициний?

Юный стражник решительно помотал головой.

— Я не так часто бываю в этих местах, сестра, — сказал он с легкой досадой, увидев в ее словах упрек.

— Я не о том, — заверила его Фидельма. — Просто хотела узнать, как по-вашему, что это за здание. Не принадлежит ли оно купцам, например.

Фурий Лициний ответил отрицательно.

— Смотрите! — внезапно шепнул Эадульф.