Покров для архиепископа - [40]

Себби замолк на мгновение, ожидая вопросов, но их не последовало, и он продолжил.

— В беседе со Свитхельмом выяснилось, что король сожалел о том, что этот раб скоро умрет, потому что Эанред был замечательным травником и целителем. Но для раба, убившего своего хозяина, уже нет надежды. Он должен проститься с жизнью, если только кто-нибудь не пожелает совершить воздаяние роду убитого, заплатив им вергельд, и не выкупит этого раба. Но кто захочет купить раба, который уже убил своего хозяина?

— То есть Эанред был рабом Свитхельма? — спросила Фидельма.

— Нет, что вы. Хозяином Эанреда был человек по имени Фобба, живший у северного берега реки Темесис.

— Как же Эанред стал рабом? — спросил Эадульф. — Он попал в плен или родился уже в рабстве?

— В детстве его продали в рабство родители, во времена жестокого голода, чтобы хоть как-то прокормиться, — ответил Себби. — В нашей стране раб — это такая же собственность, как лошадь или другая скотина, и его можно купить или продать за неплохие деньги. — Себби криво улыбнулся, заметив отвращение на лице Фидельмы. — Вера запрещает это, но обычаи саксов древнее, чем христианство в наших землях, так что Церковь вынуждена закрывать на это глаза…

Фидельма нетерпеливо махнула рукою. Все это она хорошо знала по рассказам ирландцев, приобщавших к Христовой вере язычников-саксов. Не прошло и семидесяти лет с тех пор, как саксы начали отказываться от своих воинственных и кровавых божеств и принимать веру Христа. Но многие продолжали следовать прежним поверьям, да и у христиан нередко новая вера уживалась со старыми обычаями.

— Значит, Эанреда продали в рабство, а когда он вырос, то убил своего хозяина?

— Да. А Путток всегда пекся о своем здоровье и все время искал снадобья от своих недугов. Нам сказали, что хотя Эанред, судя по всему, человек недалекий и соображает туго, но зато поистине одарен от Бога способностью врачевать травами. Со всего королевства стекались люди в усадьбу Фоббы и платили ему за приготовленные Эанредом снадобья.

Поразмыслив, Путток рассказал Свитхельму, что его мучает бессонница, и предложил такое: пусть король отсрочит казнь на сутки. Если в тот вечер Эанреду удастся сварить напиток, который усыпит его, тогда он, Путток, выкупит Эанреда и заплатит вергельд.

— А что такое этот вергельд? — спросила Фидельма.

— Мера, коей определяется положение человека в мире, — вмешался Эадульф, некогда наследственный герефа — мировой судья. — Мера, которой судья исчисляет выкуп за убитого, положенный родичам. Например, вергельд за благородного эорлкюнда составляет триста шиллингов.

— Понятно. У нас в Ирландии сходный обычай, там выкуп называется «эрик», он включает в себя «эрекланн» — «цену чести», которая зависит от знатности человека. И эта «цена чести» может быть уменьшена в наказание за преступление или проступок. Да, теперь я поняла про вергельд. Продолжайте. — Она откинулась на стул, довольная, что узнала что-то новое.

— Королю, — продолжал Себби, — мысль понравилась, ведь и ему от этих денег кое-что перепадало. Эанреда привели из темницы и велели приготовить снотворное зелье для настоятеля. Он сделал это. На следующее утро Путток пришел к королю довольный — он проспал всю ночь. Собрали родственников убитого хозяина, и они запросили вергельд в сотню шиллингов, да еще пятьдесят шиллингов за самого Эанреда.

Эадульф откинулся на стул и тихо присвистнул.

— Сто пятьдесят шиллингов — это очень много, — заметил он. — Где же настоятель Путток нашел такие деньги?

Себби подался вперед и подмигнул.

— Церковь поощряет освобождение рабов и борьбу с работорговлей. И жертвует на их выкуп. Так что деньги пожертвовала сама обитель, а сделка была, как полагается, записана в ряду других благотворительных деяний монастыря.

— Все равно это очень большие деньги.

— Это законная сумма, — ответил Себби. — Оба этих вергельда установлены законом.

— Но за раба не полагается вергельда, — заметил Эадульф.

— Тем не менее у него есть установленная цена.

— Значит, Путток купил и освободил Эанреда, — подытожила Фидельма. — Но не из чувства христианского милосердия, а потому, что целительский дар Эанреда мог помочь ему спать по ночам.

— Вы все правильно поняли, сестра, — подтвердил Себби немного покровительственным тоном.

— Когда это было?

— Как я уже сказал, семь лет назад.

— Значит, Эанред, освобожденный Путтоком, был так ему благодарен, что принял веру и отправился вместе с вами в Нортумбрский монастырь? — спросила Фидельма с издевкой в голосе.

В ответ Себби усмехнулся.

— Да, именно так все и было, сестра. Как вы знаете, Эанред человек простой. Он с раннего детства жил в рабстве. Пока мы не вернулись в монастырь, Путток не объяснял ему, в чем прелесть свободы. Он, напротив, заставил его думать, что цена его спасения от виселицы — это служба ему, Путтоку. Что же касается его обращения в христианство… я не уверен, что этот бедный человек глубоко вник в его суть. Вполне возможно, что Христос ему представляется просто еще одним божеством, как Воден, Тунор или Фрейя. Можем ли мы знать, что происходит у него в голове?

Лицо Фидельмы было непроницаемо, она старалась не показать свое крайнее изумление тем, как Себби открыто осуждает Путтока.