Покров для архиепископа - [4]

Глаза сестры Фидельмы засветились.

— Теперь я понимаю, почему меня послали к вам, — сказала она, немного расслабившись и опустив напряженные плечи. — Трудно отвечать как полагается, не зная здешних обычаев. Вы сможете простить мне невольные оплошности, принимая во внимание, что я выросла и училась в другой стране?

Геласий наклонил голову с шутливой торжественностью.

— Прекрасные слова, сестра. Для человека, посетившего наш город впервые, у вас великолепная латынь.

— Я также знаю греческий и немного иврит. У меня есть небольшие способности к языкам, и я даже немного говорю на саксонском наречии.

Геласий посмотрел на нее сурово, пытаясь понять, не издевается ли она над ним. Но в ее голосе не было ни капли хвастовства. Прямота этой женщины его впечатляла.

— Где же вы выучились всей этой премудрости?

— Во время моего послушания в Кильдаре, в обители преподобной Бригид, а потом в Таре у Моранна.

Геласий удивленно сдвинул брови.

— Вы учились и изучали языки только в Ирландии? Что ж, я слышал о ваших школах, но теперь у меня есть доказательство их высокого уровня. Присаживайтесь, сестра, и давайте поговорим о том, что привело вас сюда. Ваш путь, должно быть, был долог, труден и полон опасностей? Вы, разумеется, совершили его не в одиночку?

Фидельма посмотрела в ту сторону, куда указал ей Геласий, и увидела небольшой деревянный стул, стоявший напротив епископского кресла. Она села, устроилась поудобнее и ответила:

— В дороге меня сопровождал брат Эадульф из Кентербери, секретарь архиепископа-дезигната Кентерберийского Вигхарда, из саксонского королевства Кент.

Геласий недоуменно поднял бровь.

— Однако я слышал, что вас, ирландцев, с Кентербери ничто не связывает; или вы из тех ирландских братьев, что следуют не Колумбанскому уставу, а Римскому?

Фидельма чуть заметно улыбнулась.

— Я следую слову Палладия и Патрика, которые принесли веру на наш маленький остров, — спокойно ответила она. — Я была на синоде в Витби и познакомилась там с саксонскими делегатами. В конце синода архиепископ Кентерберийский Деусдедит заболел и вскоре скончался от желтой чумы. Вигхард, назначенный архиепископ, заявил, что собирается ехать сюда, в Рим, искать папского благословения своей должности; и так как Ультан поручил мне доставить сюда устав обители Килдара, я решила отправиться в путь вместе с братом Эадульфом, с которым я недавно познакомилась и которого весьма уважаю.

— А что делали вы на синоде в Витби, сестра? Я уже слышал, что там был спор между верующими о том, соблюдать ли обычаи Рима или ваши, ирландские. Я ошибаюсь, или в самом деле представители Рима одержали победу в споре, и это побудило ирландских делегатов уйти?

Фидельма не обратила внимания на насмешливую нотку в его голосе.

— На синоде я помогала людям нашей церкви советами касательно закона.

Брови епископа поднялись в изумлении.

— Вы? На синоде?

— Да. Я не только монахиня, но также и доули суда брегонов Ирландии. Я ученый защитник обычного суда Сенхус-Мора и суда справедливости, что действуют в нашей стране.

Лицо Геласия приняло недоверчивое выражение.

— Стало быть, по обычаю ваших королей женщинам позволено быть защитниками в судах?

Фидельма равнодушно пожала плечами.

— У нас женщины могут заниматься любым делом, в том числе управлять страной и вести свой народ в битву. Кто не слыхал о Махе Рыжеволосой, нашей величайшей королеве-воительнице? Однако здесь, в Риме, я слышала, женщин не почитают равными мужчинам.

— Да, в этом можете быть уверены, — с чувством ответил Геласий.

— Неужели правда, что в Риме ни одна женщина не может надеяться, что ей позволят выступать прилюдно?

— Правда, разумеется.

— В таком случае это странное государство, коль скоро оно отказывается от тех даров, которыми наделена половина его населения.

— Оно не более странно, милая сестра, чем то общество, где женщины равны с мужчинами. В Риме, как вы сможете заметить, отец и муж имеет полную власть над всеми женщинами в семье.

— Тогда удивительно, что я могу спокойно ходить по улицам этого города, и никто не попрекает меня за бесстыдство, — усмехнулась Фидельма.

— Ваше облачение требует того же уважения, что и stola matronalis — покрывало замужней женщины, так что вы можете посещать не только церкви и монастыри, но и театры, лавки и суды. Однако эти привилегии недоступны тем, кто не носит одежды монахини и не замужем. Девицам не следует удаляться от отчего дома. При всем этом знатные женщины вправе обсуждать хозяйственные дела, но только в стенах своих дворцов и только через посредничество мужа или отца.

Фидельма мрачно покачала головой.

— Невеселый это город для женщин.

— Это город благословенных святых Петра и Павла, что принесли свет во тьму нашего язычества, и этот свет был дан Риму, чтобы мы озарили весь мир.

В голосе его звучала гордость, пожалуй, даже чрезмерная. Откинувшись в кресле, он разглядывал девушку. Геласий был человеком своего сословия, своего народа, своего города.

Фидельма ничего не ответила. Ей хватало ума понять, что порой слова могут закрыть перед тобой двери.

— Стало быть, ваше путешествие прошло без неприятностей? — продолжил разговор Геласий.