Покоритель зари, или Плавание на край света - [18]
– Я П.Ш.Л В ПЕ.Е.. Д..КОН. ТО ЕСТЬ ДР…НЬЮ ..ЩЕРУ ..ТОМУ ЧТО ОН УМЕР И ШЕЛ ДО… И Я ХО… СНЯ.. Б..СЛЕТ…
Однако всем было ясно, что с тех пор, как Юстэс превратился в дракона, характер его сильно изменился. Он все время хотел помочь другим. Он облетел весь остров, обнаружил, что тот сплошь покрыт горами, по которым бродят кабаны и дикие козы, и принес много добычи. Зверей он убивал очень милосердно, просто ударял их хвостом, так что они даже не успевали ничего заметить. По нескольку туш в день он съедал сам, всегда в одиночестве, ибо, превратившись в дракона, ел только сырое, и не хотел никого смущать своими кровавыми трапезами. Однажды, медленно и устало, но в большом восторге, он принес большую сосну. Вырвал он ее прямо с корнями где-то на другом конце острова, и она вполне годилась для мачты. Вечерами, когда после сильного дождя становилось прохладно, все устраивались возле него, и, прислонившись спинами к его горячим бокам, быстро согревались и обсыхали; а стоило ему дохнуть разок даже на самую мокрую кучу хвороста, как она вспыхивала ярким костром. Порой он брал с собой кого-нибудь, и сидя у него на спине, люди видели далеко внизу зеленые склоны холмов, крутые скалы, узкие долины, а далеко в море, на востоке – синее пятно на голубом фоне. Наверное, это была земля.
Юстэс открыл для себя новую радость: он понял, как хорошо любить и как хорошо, когда тебя любят. Это и спасало его от отчаяния. Тяжело быть драконом. Он вздрагивал всякий раз, когда пролетал над горным озером и замечал в нем свое отражение. Он ненавидел свои перепончатые крылья, пилу гребня на спине, когтистые лапы. Он просто боялся оставаться наедине с собой, а быть с другими стыдился. В теплые сухие вечера, когда людям не нужно было греться возле него, он уползал подальше и ложился, свернувшись, между лесом и заливом. Лучше всего, как ни странно, его утешал Рипичип. Благородный Мыш покидал веселый круг у костра, усаживался с наветренной стороны у самой головы дракона, чтобы дым из огромных ноздрей не попадал ему в глаза, и говорил, что это – превратности судьбы и колесо Фортуны. Будь они дома, говорил Рипичип (на самом деле, у него был не дом, а простая нора, в которой не поместилась бы и голова дракона), он показал бы несчастному Юстэсу книжки об императорах, королях, герцогах, рыцарях, влюбленных, поэтах, астрономах, философах и волшебниках, которым случалось попасть в самые горестные передряги, а потом – оправиться от ударов судьбы и вновь обрести счастье. Такие рассказы не слишком утешали, но Рипичип хотел ему добра, и этого Юстэс не забыл.
Конечно, над всеми, словно грозовая туча, висел вопрос: что делать с драконом, когда корабль будет готов к отплытию? Все старались говорить о чем-нибудь другом, когда Юстэс был рядом, но то и дело до него доносились обрывки фраз: «Может, уложить его вдоль одного борта, а припасы, для равновесия – вдоль другого?», или: «А может, взять его на буксир?»; или: «Интересно, сколько времени он пролетит без отдыха?»; и, чаще всего: «Чем его кормить?» Несчастный все яснее понимал, какой он был обузой с самого первого дня. Как браслет в лапу, врезалась эта мысль ему в голову. Он знал, что плакать бесполезно, но не мог сдержать крупных горячих слез, особенно в теплые ночи.
Как-то, примерно через неделю после высадки на Драконий остров, Эдмунд проснулся очень рано. Начало светать, но он различал лишь те деревья, которые росли между ним и заливом. Приподнявшись на локте, он огляделся – ему показалось, что кто-то ходит рядом; и впрямь увидел у кромки леса темную фигуру. Сначала он решил, что это Каспиан – человек был такого же роста, – но, обернувшись, обнаружил, что Каспиан спит неподалеку. Эдмунд проверил, на месте ли его шпага, и поднялся.
Неслышно ступая, он достиг опушки; темная фигура была по-прежнему там. Теперь он увидел, что человек этот ниже Каспиана, выше Люси. Эдмунд обнажил шпагу и бросился к незнакомцу, но тот тихо произнес:
– Это ты, Эдмунд?
– Я, – отвечал Эдмунд. – А ты кто такой?
– Неужели не узнаешь? – спросил незнакомец. – Это я, Юстэс.
– О, Господи! – воскликнул Эдмунд. – И впрямь ты! Как же это…
– Тсс… – прошептал Юстэс и пошатнулся. Эдмунд бросился к нему.
– Что с тобой? Тебе плохо?
Юстэс молчал так долго, что Эдмунд подумал, не потерял ли он сознание, но, наконец, тот прошептал: «Какой был ужас… ты не знаешь… ничего, все уже прошло… Я тебе расскажу… только давай уйдем куда-нибудь. Я еще не хочу видеть других».
– Пойдем, – сказал Эдмунд. – Сядем вон на те камни. Я очень рад, что ты… э-э… снова стал собой. Наверное, тебе нелегко пришлось.
Они сели на камни и стали смотреть на залив. Небо бледнело, звезды гасли, пока только одна, самая яркая, не осталась над горизонтом.
– Не буду тебе рассказывать, как я превратился в… дракона, – сказал Юстэс. – Ты все равно узнаешь позже, вместе со всеми. Расскажу лучше, как я снова стал человеком.
– Давай, говори, – сказал Эдмунд.
– Прошлой ночью мне стало еще хуже, чем всегда… Рука просто горела от этого мерзкого браслета.
– А сейчас?
Юстэс засмеялся – такого смеха Эдмунд раньше от него не слышал – и легко снял браслет с руки.
