Покоритель Африки - [16]

Поначалу все шло хорошо. Алек искусно сеял распри среди врагов. Жалкие царьки завидовали друг другу и, если торговля рабами шла плохо, с радостью набрасывались друг на друга. Алек планировал объединить усилия двух-трех мелких вождей и сокрушить самое могущественное государство, а затем расправиться с бывшими союзниками поодиночке — если те не поклянутся больше не нападать на мирные племена. Имея колоссальное влияние на туземцев, он не сомневался, что сумеет поднять их на борьбу со смертельным врагом — арабами. Главное — заразить их уверенностью. Все вышло в точности как он рассчитывал.

Пало самое крупное государство, претендовавшее на полновесную власть в этом районе Африки, и Алек стал привычным образом обустраивать жизнь на каждом клочке освобожденной от рабства земли. Он приструнил воинственных эмиров и преподал такой жестокий урок предавшему его вождю, что остальные совершенно перепугались. В страну возвращались мир и порядок. Алек рассчитывал, что через пять лет по ней можно будет беспрепятственно путешествовать из конца в конец — как в Англии. Однако внезапно все его достижения пошли прахом. Как часто случается в нецивилизованных странах, у арабов появился новый вождь. Никто не знал, откуда тот взялся, — поговаривали, что он был погонщиком верблюдов. Из-за плохо сросшейся после перелома ноги его прозвали Мохаммед Хромой. Это был человек проницательный, дальновидный, жестокий и амбициозный. С группкой столь же отчаянных товарищей он атаковал столицу самого северного государства, правитель которого как раз умер, захватил ее и провозгласил себя королем.

За год Мохаммед подчинил неспокойные земли у границы с Абиссинией и, одержимый страстью к завоеваниям и фанатичной ненавистью к христианам, двинулся с огромным войском на юг. Испуг охватил туземные племена, чьей надеждой на спасение был лишь Маккензи. Алек объяснял угодившим в сферу его влияния арабам, что для них (как и для него) единственный шанс на спасение — выступить против Хромого, однако воинственный клич Пророка оказался сильнее голоса разума, и все, как один, обернулись против англичанина. Лишь местные племена хранили ему отчаянную верность — их-то Алек и повел в бой. Исход яростной битвы остался неясен: обе стороны понесли большие потери, сам Алек был серьезно ранен.

К счастью, близился сезон дождей, и Мохаммед Хромой, проникшись определенным уважением к белому, который хотя бы на время сумел остановить его натиск, отошел на север, где его власть была прочной. Алек понимал, что тот вернется при первой возможности, и видел, что у него не хватит сил противостоять столь хитроумному врагу. Оставалось возвращаться на побережье, а оттуда в Англию, в надежде все же убедить правительство снарядить войско. В случае отказа он вернется сам — с пулеметами «максим» и обученными людьми. Алек понимал, что его отъезд напоминает бегство, но поделать с этим ничего не мог. Отправляться было необходимо. Раненный, он отправился в путь на носилках и, подгоняя отряд неукротимой силой духа, форсированным маршем вышел к побережью.

Срок его недолгого пребывания в Англии подходил к концу — меньше чем через месяц Алеку предстояло очередное путешествие в Африку. Он собирался завершить начатое. Если ему удастся избежать смерти, то наступит конец жестокому ремеслу, обратившему райские земли в пустыню.

Возле собора Алек замолчал, и они на секунду замерли, разглядывая огромное здание. Аккуратные газоны добавляли постройке безмятежного величия. Они вошли внутрь, где царило торжественное спокойствие. Внутренний простор производил сильное впечатление: он ободрял, наполнял душу презрением ко всему суетному и низкому. Безыскусная простота парящих готических колонн придавала мыслям благородную направленность. И пусть здесь уже триста лет справлялся более сдержанный ритуал, в соборе сохранилась атмосфера древней, роскошной веры. Среди колонн витал легкий аромат фимиама — грустный и одновременно сладкий; призрачные фигуры служителей в расшитых золотом ризах длинной процессией шествовали через пустые приделы.

Люси была рада, что пришла. Тихое величие собора оказалось созвучно мыслям, обуревавшим ее по пути из Блэкстейбла. Девушка с воодушевлением ощутила, сколь ничтожны ее собственные беды. Она поняла, что ее собеседник творит историю, поразилась полноте его жизни и размаху его предприятий. Каждое слово Алека слепило ей глаза жгучим африканским солнцем, вселяло трепет перед девственными лесами и нескончаемыми болотами. Люси восхищалась ясностью его взглядов, смелостью обязательств и широтой планов. Она обернулась к Алеку — тот стоял рядом и смотрел ей прямо в глаза. Щеки девушки отчего-то залились румянцем, и она стыдливо опустила взгляд.

Каким-то образом они разминулись с Диком и миссис Кроули — и совершенно об этом не жалели. На обратном пути они сначала беседовали о пустяках. Алек понемногу разговорился, чему и сам был рад. Люси чувствовала себя польщенной, инстинктивно понимая, что с остальными ее спутник беседует совершенно иначе.

Впрочем, они решили не возвращаться к серьезным темам, которые обсуждали по пути в Теркенбери, а вместо этого стали перебирать общих знакомых. Алек, человек прямой и пылкий, терпеть не мог дураков и изрядно повеселил Люси, едко высмеивая всех, кого презирал.