Поколение живых - [80]

"Вот и вы хотите ринуться в бой, за что-то, что вам дорого. Погибнуть, чтобы попасть в летопись этих лет?

Нет, Нелл, такие, как ты, не попадают в легенды и сказания, их имена теряются в пестром ворохе великих имен. Но те, чьи деяния потом воспеваются столетиями, рождаются в семьях таких, как твоя, Нелл.

Нет, Кмир, такие, как ты, не становятся героями сказок и книг. Но такие, как ты, крепко держат за руку неуверенно шагающего сейчас, но в будущем прославленного и великого воина.

Такие, как Нелл, ждут таких, как Кмир, а те всегда возвращаются домой. Не их удел погибать в чужих краях и безнадежно ждать. Если только кому-то мир не кажется недостаточно багровым"

* * *

Звездный Посланник с изумлением взирал на столь внезапно остановившиеся войска. Фигуры не слушались его. Ма-рина ход за ходом окружала и рассеивала его воинство на подступах к городу, и снова сомкнула оборону.

Посланник задумался. Посланник обратил свой взор на тех, кто был под его началом. Кто еще из вас — предатель? Кто остановится, ослушается? Но фигуры молчали, как и положено фигурам.

Краем глаза посланник почувствовал движение и поднял взгляд.

Ма-рина, шагая через поле, сметая свои и его фигуры, нарушая все правила, приблизилась к нему. На миг за ее плечами возник образ покровителя, вассала их вечного врага, и тайный умысел стал ему предельно ясен. Посланник оставил никчемные фигуры и приготовился сразиться с дерзкой соперницей, но та знала правила игры и не испугалась грозного облика. Взметнулась ее рука — и защитники города услышали яростный вопль…

* * *

Она двигалась назад, от поверженного врага, и черные фигуры в страхе пятились к краю поля, не зная, как покинуть его. Разбросанные белые башни и ладьи взирали на нее с мольбой — отброшенные ее внезапным натиском, они погибли от ее руки, но все еще ждали от ее же руки спасения. И долго провожали взглядом, у кого сколько хватало сил держать открытыми глаза. Ее имя слетало с их губ, но ни один не проклял ее, ни один не обвинил ее. Ей было жутко слышать в тишине стоны раненых, и она заглушила стоны ревом битвы, отправив войска добивать брошенных своим предводителем врагов.

"Нет, не ждите избавления, исцеления. Я не хочу вашей смерти, но лучше вам не видеть того, что будет дальше. Не ждите милости. Зачем мне прятаться под маской доброго, великодушного правителя? Теперь-то вы поняли, что для меня значите? Поняли, кем я для вас буду?"

Прознав о победе, карательные войска ее покровителя были призваны к городу. Защитники указывали друг другу на веретонообразные фигуры, медленно парящие над городом, и ждали своей гибели от них. Ма-рина, не ожидавшая их появления, должна была успокоить защитников города очередной ложью. И когда она произнесла ее, позади нее раздался яростный возглас…

* * *

Ма-рина подошла к упавшей проградке. Слова обвинения обжигали ее, впились, как занозы, и причиняли боль.

— Ты не понимаешь. Никто не понимает, — произнесла она, — увидь ты хоть в тысячную долю того, что видела я, испытай хоть на минуту то, что испытала я — и ты все равно не имела бы права сказать это, вносить смуту сейчас, когда все и так висит на волоске. Ты принесла свою смерть и хотела забрать меня с собой. Второе тебе недоступно, а первое я у тебя не заберу.

— Так… просто? — на мгновение открыла глаза проградка и с трудом вдохнула.

— Да, — ответила наследница и закрыла ей глаза навеки, — другим будет гораздо сложнее.

Хлой, потирая шею, вошел в зал совета и обомлел. Прямо перед ним распростерлось тело посла Програда, а в отдалении лежали с застывшим удивленным выражением лиц тела нескольких советников, которым не посчастливилось оказаться в зале совета именно в этот момент. Поймав холодный взгляд наследницы, он на минуту потерял дар речи.

— Я… — Голос его окреп, — всегда считал, что правосудие должно быть быстрым. Я прикажу убрать тела предателей. Не отвлекайтесь от боя.

Ма-рина пристально смотрела в глаза неогеанца. Хлой отшатнулся к двери и исчез за ней.

Битва была окончена. Одинокие фигуры бессмысленно бродили по полю, ничья рука их больше не направляла. Но Ма-рина лишь усилила напор, не жалея ни бывших нападавших, ни защитников города. Лишь бы смыть, очиститься от позорного обвинения, от страха разоблачения, столь низкого. "Это ложь, — говорила она сама себя, — я спасаю их. И я вольна выбирать способы делать это. Нельзя чтобы они подумали, что я не справлюсь. Нельзя было допустить этого обвинения. Нельзя было!".

Корабли союзников кружили над городом, как стервятники. Ма-рина приказала им скрыться с глаз, и те с удовольствием скрылись, выискивая и уничтожая недобитую армию Великого. Наконец-то они посчитались с убийцами отцов и дедов, наконец-то заслужили благословение хозяина и смогут пожить спокойно!

Хлой вернулся с дюжиной солдат и приказал грузить тела на носилки. Один из солдат, узнав Тису, чуть не выронил ее тело из рук и воскликнул.

— Но ведь это же Командир! Этого не может быть!

— Делай, что велено, осел, — надменно произнес Хлой, — так будет с каждым предателем.

— Выслушайте меня, позвольте мне сказать, — солдат осторожно положил ее тело на носилки и обращался к Ма-рине, устало прислонившейся к креслу и не смотревшей в его сторону, — Если кто-то из нас все еще жив и может давать отпор этим тварям, то это только потому, что командир нас этому научила. Если кто-то раненный возвращался домой, то только потому, что она прикрывала отступление. Если она до сих пор не отдала жизнь за город, то лишь потому, что никто не мог сравниться с ней в честном бою. Она не может быть предателем. Она никогда бы не предала город.