Поколение войны - [75]

Сегодня днём ангелы Сеной и Семангелоф прояснили эту неизвестность. Прояснили, разбив надежду, которой жили друзья. Хотя в душе они понимали, что, скорее всего, его больше нет в живых. Понимали и боялись этого.

Теперь его портрет присоединился к застывшим напоминаниям о его учениках. Не худших и не лучших — просто погибших. Быстро и безвозвратно. Гибель близких друзей не зря сравнивают с раной, причинённой острым лезвием — сначала не чувствуешь, затем осознаёшь и шипишь от боли, сжимая кулаки и сдерживая слёзы, а потом долго саднит, затягиваясь. И как бы хорошо она не затянулась — шрам останется навсегда.

* * *

— Не понимаю я эту детвору.

— Почему?

Седой покосился на Климентьева. Сегодня они следили за троицей, в обычные дни приходилось кого-то ещё подключать, но сегодня день необычный — с утра все трое вместе. Сейчас они в своей явочной квартире, где вместе давно не появлялись.

— Вить, ну ты подумай сам. Это мы пожили-постреляли, а они-то что? У них-то всё впереди. Хотя если верить архангелу, что наворотил шуму… то, может, и нам недолго осталось.

— Вась, хорош гнать лирику армейскую. Нас учили людей убивать, а их учили этих монстрил резать. Вместе смотрели видеозаписи же от очевидцев. Десяток зверюг убивал направо и налево этих серых, а двое парней, один из которых там на фото, пятерых зарубили мечами. Если опять кипяток со всех щелей попрёт — нам то, что они знают, может сильно помочь.

— Да я же не о том.

— А о чём?

— Да так… Я просто к тому, что хлебнули они не меньше нас. Мы-то что? Издалека стреляем. А они в пекле были и не сломались. Потому и не понимаю. Я сломался — три года водку жрал, только в надежде забыть всё, что через прицел видел. И не забыл! Всё помню. Ничего не ушло, не растворилось. Только руки дрожать стали сильнее после выстрела. А они? Можно сказать, в рукопашную монстрам глотки резали. Узнали, что учитель их погиб, и просто добавили его портрет в свою галерею погибших друзей. Не понимаю я эту детвору.

Седой закончил говорить, прибавил звук в динамиках на портативном телепередатчике, который показывал, что творится в квартире.

— Молчат… Ни тостов, ни высоких слов.

— Завидуешь ты, Седой.

— Не, Вить, не завидую — каждому своё. Я на похоронах моего «бати» тоже молчал. Все молчали — потому как он в высоких словах не нуждался, он мужик был. Мы на него равнялись, даже когда он «ушёл». А он бы говорить не стал. Вот и эти трое, хоть и девка там, а мужики.

— Так у неё и прозвище — Зверь.

— Да, такого не оседлаешь — морду в асфальт копытом вобьёт.

Климентьев счёл за благо смолчать. Да и что тут скажешь?

Седой почесал тёмную коротко стриженую шевелюру.

— Собираются. — Констатировал он, глядя на экранчик.

— Ага. Сейчас проводим до метро их и по домам.

— Как ремонт-то? — Житейски спросил Седой.

— Не спрашивай. После свадьбы что ни ремонт, то хоть либо стреляйся, либо разводись.

— Стоит, значит.

— Перебесится когда, продолжим.

— На чём в этот раз?

— Обои…

— О, до обоев добрались. — Засмеялся Седой, ударив коллегу кулаком в плечо.

— Вон идут, давай я по улице, а ты вперёд проедь. Я с ними поеду на троллейбусе, может, услышу чего. У метро подберёшь.

— Понял — давай.

Дверь захлопнулась, Клим изобразил простоватую походку и двинулся в сторону остановки. Троллейбус уже виднелся, и он затрусил быстрее. Троица уже стояла там.

Седой выждал, пока все загрузятся в транспорт, и поехал вперёд.

* * *

Морев возвращался домой пешком. Решив прогуляться, он оставил машину у «ЦПД». Время давно близилось к ночи, сегодня из-за совещания пришлось задержаться. Дети, наверное, уже спят или как раз в процессе укладывания. Он посмотрел на часы — всё верно, пора спать. Сегодня всё, что успеет, это пожелать спокойной ночи, а то и вовсе разок глянуть на уже спящих.

Работа порой забирает его у семьи. Очень хорошо, что жена и дети привыкли к этому и стараются его не колоть. В конце концов, любой хотя бы частично свободный день он посвящает им.

На улице пусть не было до конца темно, но фонари горели, отнимая у белых ночей свойственную им сказочность. Они всегда напоминали ему о первой встрече с Лерой. Он тогда только попал в, тогда ещё, ФСБ. Был молодым, красивым и стриженым. Это сейчас стало чуть легче дышать в плане внешнего вида, а раньше о хвосте и мечтать не дали бы.

Такой же вечер был, он гулял с другом вдоль набережной, навстречу шли две девушки. Шли быстрым шагом — не без причин. К ним грязно клеилась пара кавказцев. Девушки старались их игнорировать, но те вились перед ними как волчки, не давая пройти.

Тогда Влад и Серёга переглянулись и, не думая ни о чём, пришли на выручку. Будучи в хорошей спортивной форме они легко смогли перекинуть два выкрикивающих ругательства тела через гранитную ограду Невы. Послышались всплески вперемешку с новой волной ругани. Герои же, не произнося ни слова, подали дамам руки и проводили до метро.

Познакомились чуть позже. Влад по-воровски подбросил в приоткрытую сумку девушки свою карточку с номером телефона — она позвонила спустя неделю. После недолгих раздумий уже через полгода они расписались. Через год появился Дима.

Был вот такой же тёплый вечер. Лицо Влада украсила мечтательная улыбка.