Поколение войны - [13]

Хильда улыбнулась.

Три месяца спустя

Анхель стоял на перроне Финляндского вокзала, глядя в окно скоростного поезда. За ним сидела Хильда и тёплым взглядом созерцала стоящего снаружи друга. Они смотрели в глаза друг другу. Ничего примечательного. Такие взгляды сплошь и рядом можно видеть на любом вокзале или в аэропорту. Ведь верно говорят, что перроны вокзалов видели гораздо больше искренней любви, чем церкви и загсы.

Поезд тронулся. Анхель стоял на месте, провожая взглядом сначала удаляющийся и постепенно темнеющийся образ возлюбленной, затем окно, за которым она сидела, а после вагон. Он не стал ждать, пока поезд пропадёт из вида, и пошёл прочь. Долгие проводы — лишние слёзы. Тем более эта разлука ненадолго. Через две-три недели она вернётся и всё снова будет, как в последние месяцы. А они были весьма насыщенными, если вычесть несколько недель полевых выездов Анхеля и неделю туристического слёта Хильды.

Она, кстати, фактически переехала к нему, благо её работа и его дом были на одной станции. Свою квартиру она, недолго думая, сдала за некоторую сумму студентам. За время отсутствия Анхеля она превратила его жилище в настоящий уютный дом, который хозяин поначалу не признал. Но привык быстро. Даже его балкон, где он спал, стал уютнее, несмотря на то, что она ничего не поменяла — надувной матрас и всё, казалось бы, что там менять, но какая-то накидка и пара занавесок удивительно преобразили место. Что ни говори, а с дизайнерскими способностями у Хильды было всё в порядке.

А месяц назад ей пришло письмо с родины, что там её ждут для выяснения каких-то мелочей — она не стала посвящать его в это. Сказала лишь то, что ей нужно будет туда съездить на несколько недель. Надо так надо. Какое он имел право подвергать сомнениям её слова. Предпосылок к этому не было. Тот факт, что она что-то явно не договаривала, почти не терзал его — если вдуматься, то он врёт ей о своей жизни на все сто процентов, если вычесть некоторые недавние происшествия. Если она что-то утаивает — это её личное дело. А может, ещё время не пришло, чтобы открываться пусть уже «любимому», но всё ещё малознакомому человеку.

Вернувшись в квартиру, он оглядел её. Вроде бы ничего не изменилось, но стало как-то пусто. Он уже привык, что теперь не один. Но следующие недели снова будет тихо — как раньше.

Сегодня пятница — грядут выходные. За окном ещё не так холодно, как могло бы быть. Взгляд невольно упал на кровать. Он подошёл и, встав на колени, засунул руку под неё, нащупав искомую кожаную сумку с его драгоценным мечом, он смело потянул её на свет. Собрав некоторые припасы и сложив всё в рюкзак, он покинул квартиру. За спиной всё, что нужно. И даже больше.

Дальше путь вполне знакомый: вокзал, электричка, платформа, где кроме него, кажется, никто больше и не выходит, час пешком по кривой тропе, и вот он — лагерь, который они сделали летом. Естественно, вездесущие люди его нашли. Но вроде без последствий. Как обычно — мусор, неубранное кострище и совершенно бесстыдное отрицание наличия туалета.

Сбросив рюкзак с пристёгнутой сумкой-ножнами на боле менее чистое место, Анхель изъял из схрона грабли и принялся за уборку. Сегодня он один, так что процесс затянется. По ходу дела он примечал поблизости сухие ветки и полезный в деле розжига мусор.

Уже впотьмах он разжёг огонь. Удовлетворённый собственной работой, он хрустел белым хлебом, зажаренным над огнём. Звёзд было не видно — по небу нескончаемым потоком текли тучи. Дождя нет, но скоро начнётся: стало чуть холоднее, повеяло свежестью — верная примета.

* * *

Независимо от того, что Хильда купила билет до Хельсинки, вышла она в Выборге. После небольшой прогулки она села на электричку в обратном направлении и, проехав несколько станций, она вышла. Кроме неё там вышли редкие дачники, которые, видимо, ехали закрывать сезон. Это её мало волновало. Место, куда лежал её путь, очень далеко от селений. От жилых селений, если быть точным, так как она шла в одно забытое всеми село. Затерянное между болот и давно покинутое, ставшее почти невидимым сверху из-за разросшегося леса — вот то самое место, куда шла Хильда.

Идти было недалеко, но торных троп туда уже нет и хорошо, если попадётся несильно заросшее направление. Хильду это мало волновало. Она прекрасно помнила, где искомая деревня и нашла бы туда дорогу с закрытыми глазами. Собственно, поэтому, когда стемнело, она не перестала идти — видят валькирии лучше людей в темноте, и к слову сказать, лучше ангелов. Невидимая глазу смертных дорожка словно светилась неяркой голубоватой нитью перед ней, и она смело держалась её. Звуки местной природы мало её смущали — кто бы ни вышел к ней на дорогу, кабаны или медведи, она не боялась — она справится с ними.

К селу, названия которого она не знала, да и старожилы вряд ли помнят, она вышла под утро. Небо уже светлело, но под кронами деревьев это было почти незаметно. Селение встретило её скрипами деревьев и редкими птичьими голосами.

Место отлично подошло бы для съёмок фильма ужасов. Покосившиеся избы давно обросли мхом и лишайниками, из-под некоторых выросли деревья, чем изрядно пошатнули строения. Редкие крыши остались целыми, а те, что ещё были пригодны, сплошь были покрыты хвоей. Нередко на крышах росли молодые деревца, которым выжить было не по силам, но они всё равно отчаянно тянулись к свету. Через селение отчётливо прослеживалась кабанья тропа. На нескольких домах были видны следы медвежьих когтей. При появлении Хильды из крайнего амбара осторожно выглянула лиса и тут же скрылась обратно. Через час сквозь ветви деревьев на дома упали косые лучи света. Улицы если здесь и были, то их давно не видно и лишь по постройкам можно было их угадать. Если пройти через село, то на другом его конце сыщется ещё более жуткое кладбище, а рядом остатки храма, сложенного из красного кирпича.