Поклажа для Инера - [6]
И я понял, наконец, что не смогу сдержаться, что должен что-то сделать, иначе…
Но как отомстить, на что решиться, я не знал. Ночами почти не мог спать…
Как-то я повез домой хурджун дынь и остался ночевать. Но опять не знал, что сделаю. Только знал: что-то я сделаю обязательно!
Поднялся, когда было еще темно… Одна и та же мысль грызла меня: если в этот раз не дам отпор сыну Шейтана, они совсем обнаглеют. И потом потянутся к моим гелнедже!
Я уверен был: сын Шейтана ничего подобного не посмел бы себе позволить, если б не видел, как обращается с нашей семьей сам Шейтан. Но только вы ошиблись во мне, уважаемые шакалы!
Когда с топором в руке я вошел во двор Меле-шейтана, его жена доила корову. Она глянула на меня из-под коровьего брюха и продолжала заниматься своим делом. Только приосанилась эдак важно: видно, решила, что я один из просителей…
– Эй, баба! Мне некогда. Тащи сюда своего пащенка. Я хочу рассчитаться с ним!
Конечно, мой голос здорово дрожал от волнения. Но у страха, как известно, глаза велики: увидев меня, стоящего посреди двора и поглаживающего лезвие топора, словно я опять и опять хочу убедиться, достаточно ли он остер, женщина испугалась до смерти. Она не могла ни сказать ничего, ни двинуться с места, а только моргала, глядя на меня, как заколдованная.
– Тащи же сынка, говорят тебе! – уже тверже и громче проговорил я, – Или мне войти в дом и зарубить его прямо в постели?!
Ведро с молоком с громким звяком упало из ее рук. Корова испуганно фыркнула и рванула прочь. Но веревка, натянувшись, как струна, пустила ее всего на два-три шага. Корова остановилась разом и стала со страхом следить за каждым моим движением.
– Что ты говоришь такое, что ты говоришь! – женщина, наконец, обрела дар речи. – Разве это мой сын укусил твою гелнедже?.. Вон, собака ее укусила. Собака, понимаешь? Значит, собаке и мсти!
Главная виновница истории тоже, между прочим, была здесь, лежала около сена. Как только началась наша “беседа», собака заворчала, ощетинилась. Глазами, налитыми кровью, стала следить за мной… Вот уж правда: все и вся в этом доме были под стать хозяину!
Когда жена Шейтана уронила ведро, собака пошла на меня. И я отлично видел – совсем не для того, чтобы преданно лизнуть мне руку!.. Я успел лишь повернуться к ней, поднял топор. Но она уже опрокинула меня наземь – здоровая была зверюга. Рыча, собака накинулась на мой топор.
Схватив горсть земли, я бросил ее прямо в собачью морду, в красные горящие глаза. И увидел, что глаза эти мгновенно погасли. Теперь я мог схватить воткнутые в сено вилы… Мне как-то в голову не пришло, что ведь этими вилами легко вообще убить собаку, проткнуть ее насквозь. Я же стукнул врага своего по голове. Собака пошатнулась, сделала два или три шага и рухнула наземь. А я, уже не помня себя, бросился на нее сверху и стал сыпать в разинутую пасть новые и новые пригоршни земли…
И тут кто-то схватил меня за шиворот, легко и резко оторвал от земли. Я еще ничего не успел сообразить, когда получил сильный удар и отлетел далеко в сторону.
Это, конечно, сделал Меле-шейтан, который услышал крик и выбежал во двор… Подняв голову, я увидел, что уже успел собраться народ, а впереди всех стоит сам председатель Язмухамед.
Теперь трудно сказать, но что-то придало мне новые силы. я поднялся, отряхнул пыль, спокойно пошел к Меле-шейтану. Не отрываясь, я смотрел прямо ему в глаза, в самые зрачки. Высокий и сильный Меле спокойно ждал, что будет дальше. И тут я сорвал с него каракулевую шапку, пнул ее ногой так, что она далеко отлетела в сторону.
– Сейчас я рассчитался с твоей собакой. Но за то, что ты ударил меня я… – теперь мой голос звучал твердо, как, может быть, никогда еще не звучал, – я сейчас же подожгу твое сено. А потом вернусь как нибудь и подожгу твой дом! А встречу один на один твоего сыночка, я его… – Тут я произнес кое-что не особенно приличное и очень обидное… И направился прямо к копне сена.
– Люди! Господи! Да он с ума сошел! – Наперерез мне кинулась жена Шейтана. Видно, ей очень уж ясно представилось, как сейчас запылает ее копна, а когда-нибудь ночью вспыхнет и весь дом.
– О-о-о! Да задержите же его…
Меня крепко взяло сразу несколько мужских рук… В стороне нервно расхаживал Меле-шейтан.
– Пустите его! – злобно говорил Меле. – Пустите! Мне даже интересно посмотреть, что он еще выкинет… Думаешь, тебя здесь кто-то испугался?.. Богатырь, джигит, дерьмо сопливое!
Однако этого ему показалось мало. Он обозвал меня еще сосунком и даже специально расширил ноздри, словно хотел поймать запах молока. Но меня не так легко теперь было сбить.
– Говори-говори. Все равно ветер еще поиграет пеплом твоего дома. Так что спи спокойно – однажды ночью это как раз и случится… И запомни! Если твоя тухлая собака посмеет еще хоть раз тявкнуть мою гелнедже, тогда уж не жди от меня добра! – Так кричал я ему, не думая сдаваться, совсем не обращая внимания на то, что здесь же стоит его могущественный друг Язмухамед ага.
И тут сквозь народ, тяжело опираясь на клюку, ко мне протиснулся Донлы ага. Он крепко взял меня за руку, заговорил сердито, ни на кого не глядя:
В новую книгу известного туркменского писателя Агагельды Алланазарова вошли роман “Тюлень” и несколько новелл.Роман возвращает нас к теме Великой Отечественной войны. В центре повествования — судьбы главных героев — немецкой девушки Берты и советского офицера Балкана, их бескрайняя любовь.Произведениям Агагельды Алланазарова присущи искренность, самобытность, философское осмысление и национальный колорит.Текст в качестве рукописи.
Новый роман писателя Агагельды Алланазарова “Жаркое лето Хазара”, став одним из бестселлеров туркменской литературы, вызвал у читателей бурный интерес. Роман не является историческим произведением, но он и не далек от истории. В нем широко освещены почти уже ставшие историческими события недавних лет. Читая книгу, ощущаешь раскаленную температуру Хазара — всей страны. На примере предыдущих произведений — рассказов, повестей, романов — читатели уже имели возможность убедиться в том, что талантливый писатель Агагельды Алланазаров может виртуозно плавать среди бурных волн человеческой души.В новом произведении писателя переход страны от одного общественного строя к другому получил художественное воплощение через драматические события жизни героев.Попавшую в шторм гордую семейную лодку Мамметхановых так кидает из стороны в сторону, что, кажется, она вот-вот ударится о скалу и развалится на части, а ее пассажиры полетят из нее в разные стороны.
Автор воссоздаёт события начала ХХ века, рассказывая о том, как населявшие южные районы Туркменистана наполовину кочевые семьи принимали новую советскую власть, о колхозном строительстве и тяжёлой судьбе тех людей, которые подвергались репрессиям, унижениям и которых ссылали в далёкие края. «Очаг» представляет собой не до конца раскрытые и не полностью отражённые в произведениях страницы истории жизни не только туркменского, но и многих других народов прежнего Союза, волею жестокой судьбы разбросанных по всей стране.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Воспоминания о детстве в городе, которого уже нет. Современный Кокшетау мало чем напоминает тот старый добрый одноэтажный Кокчетав… Но память останется навсегда. «Застройка города была одноэтажная, улицы широкие прямые, обсаженные тополями. В палисадниках густо цвели сирень и желтая акация. Так бы городок и дремал еще лет пятьдесят…».
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…