Покер на костях - [34]

   – Вот мое удостоверение, – Бойко протянул документы к самому лицу хозяина квартиры.

   – Хорошо, Степан… э-э… Николаевич, я слушаю вас.

   – А слушать, в общем-то, нечего. Нам стало известно, что вы занимаетесь шпионажем. Естественно, что мы должны это пресечь. Поэтому мы сейчас и беседуем, – Бойко чуть улыбнулся, самыми уголками губ.

   – Я…

   – Мы знаем, что вы передаете секретную информацию спецслужбе России. Именно поэтому мы и не стали прибегать к силовым методам, или раздувать скандал. Мы просто настоятельно рекомендуем вам в кротчайшие сроки собраться и выехать в Россию.

   – Сколько мне дадут времени?

   – Время вашего поезда указанно на этом билете, – контрразведчик протянул билет Дмитрию Андреевичу, – выезжаете сегодня.

   – А, простите, мои вещи, книги, в конце концов? Хотя да, понятно… Извините.

   – Вот, в общем, и все. Извините за беспокойство.

   – Я провожу вас.

   – Не нужно, я сам найду выход, – Бойко снова улыбнулся. Он не любил подобных заданий, не мог испытывать к подобным людям ни чувства жалости, ни симпатии, но этот нескладный и нелепый человек, ввязавшийся по какой-то причине в мелкие шпионские разборки, был просто смешон.

   Бойко не успел согнать улыбку с лица, когда, открыв дверь, увидел направленный на себя ствол пистолета с глушителем.

   Майор замер, потом, подчиняясь удару пули, упал навзничь. С шумом опрокинулся столик возле вешалки.

   Дмитрий Андреевич появился в прихожей через секунду после выстрела, застыл на пороге комнаты, глядя на лужу крови, растекавшуюся из-под головы Бойко.

   – Быстро уходим, – сказал человек с пистолетом в руке.

   – Зачем?

   – Быстро, – повторил человек.

   – Вещи с собой брать?

   – Портфель свой возьми. Принес, что просили?

   – Нет, не успел закончить. Хотел завтра.

   – Ладно, пошли так.

   Дмитрий Андреевич засуетился, стал оглядываться.

   – Что еще?

   – Шляпа. Куда я ее положил? Ах, да, – Горяинов вернулся в комнату, взял со стола шляпу. Замешкался на секунду и подобрал с пола упавший билет. Положил его во внутренний карман.

   – Быстрее, – снова окликнул его человек с пистолетом.

   – Я уже иду.

   Горяинов запер дверь и как мог быстро спустился по лестнице вниз. У подъезда увидел машину.

   – Садитесь, – легко подтолкнул его к машине человек. Пистолет он спрятал.

   – Да, спасибо, – сказал Дмитрий Андреевич и сел в машину.

24 октября 1999 года, воскресенье, 14-50 по Киеву, Город.

   Паша здорово изменился со времени нашей последней встречи. Он как-то… обгорел, что ли. Как пишут в романах, лицо его было опалено страстями. Резче стали черты, жестче складки у рта. Неизменным осталось рукопожатие. И внимательный взгляд.

   – Привет, – сказал я, чтобы как-то преодолеть минутную неловкость, возникшую после рукопожатия.

   – Привет, – Паша поднял воротник куртки и поежился. – Холодно, однако.

   – Холодно. Но это я знал еще дома, – я не стал развивать мысль о том, что ради этой информации вовсе не стоило встречаться.

   Ковальчук кивнул. Мы довольно нелепо топтались возле пластиковой призмы выхода из метро. Даже не отошли в сторону, чтобы не мешать движению людей.

   – Пирожки! – громко провозгласила торговка, и остальные, как по команде, начали выкрикивать однообразные перечни угощений.

   – Мне некогда, – напомнил я.

   – Тебе куда?

   – На Лермонтовскую.

   – Тебе было удобнее сойти с троллейбуса на Маяковского, – констатировал Ковальчук.

   – Ты просил приехать.

   – Давай пройдемся, если ты не возражаешь.

   – Давай.

   Мы прошли немного по Сумской, потом свернули через проходной двор к улице Петровского. Молча. Пару раз меня подмывало остановиться и задать резкий вопрос, но в последнюю секунду я останавливался. В конце концов, можно немного подождать. Паша, на моей памяти, ни разу еще не делал ничего, не имея на это веских причин.

   – Я сегодня встретился с Михаилом, – неожиданно сказал Ковальчук.

   С Михаилом. Ковальчук встретился с Михаилом. Теперь мне об этом зачем-то сообщается. И тоже не случайно. Не делает паша ничего случайно. Во всяком случае, я в такое не верю. Больше не верю. Имею причину.

   – Как он себя чувствует? Здоров? – немного ироничности не помешает. Особенно в тот момент, когда поджилки начинают трястись. Не от страха. Страха не было. Было ожидание неизбежного.

   – О тебе вспомнили, – сказал Ковальчук.

   – Вспомнили? – переспросил я.

   – Вспомнили. Это дословно то, что тебе просил передать Михаил.

   – Кто же обо мне вспомнил? И по какому поводу? – меня спасала только врожденная тупость.

   Раз настроившись на иронию в голосе и поведении, я продолжал тянуть эту лямку и дальше, понимая, что… А, собственно, ничего не понимая.

   – Почти на самом верху. По какому поводу Михаил мне не сказал.

   Мы остановились возле недавно открытого памятника Ярославу Мудрому.

   – И что мне делать по этому поводу?

   – Не знаю.

   – Ты зачем-то мне это сказал.

   – Я тебе это сказал только затем, что меня об этом просил Михаил.

   – А от себя добавить ничего не хочешь?

   – Не знаю, – Паша посмотрел мне в глаза, – честно, не знаю.