Пока Земля спит - [8]

Уменьшается – да. Но не сходит на нет.

Направо, налево, снова направо.

Марк крепче обхватил меня поперёк туловища. Правильно, иначе не удержаться. Хотя я предпочёл бы сейчас на его месте симпатичную девчонку с третьим или даже четвёртым номером бюста. Пару бутылок вина в багажнике. И никаких чёрных и прочих джипов на хвосте.

Правая рука занемела на рукояти газа. В других обстоятельствах я бы уже врубил свет, но сейчас не стану, – рык настигающего нас джипа всё ближе.

– Через сто, сто пятьдесят метров будет тропа налево! – кричит над ухом Марк. – Сворачивай туда!

Тропа – это хорошо. По тропе джипу, надеюсь, не проехать. Но до неё нужно ещё добраться.

Мы почти успели.

Ну, то есть совсем-совсем почти.

Наверное, не хватило буквально трёх секунд и соответствующего малого расстояния.

Грунтовка здесь шла относительно прямо и ровно, и выскочившие из-за поворота недруги как следует наддали (а уж наддать им, в отличие от нас, было чем). Краем глаза я отметил неотвратимо приближающиеся фары и подумал, что, пожалуй, всё-таки успею нырнуть на нужную тропку до того, как нас просто-напросто протаранят, как сквозь смешанный вой-рык двух моторов – скутера и джипа, донёсся звук – как будто за спиной разорвали старую простыню.

Я машинально вжал голову в плечи.

Марк закричал и дёрнулся. Раз и другой.

О, боже…

– Держись, Марк!

Я сбросил газ, затормозил и с заносом, оттолкнувшись от земли левой ногой, развернул скутер носом к тропе.

Нет, не пройти здесь машине, слишком узко. Очень хорошо, потому что…

Старую простыню разорвали в третий раз за сегодня и второй раз подряд, и тут же вслед за этим грохнули пистолетные выстрелы.

Дах! Да-дах! Да-дах!

Резкая обжигающая боль впилась в левый бок под ребро.

Снова вскрикнул Марк. Тонко и жалобно, словно котёнок, которому неосторожные взрослые дверью прищемили лапу.

Газу!

Выноси, родимый, выноси…

Вслед стреляли, но попасть в нас было уже сложно.

Я мчался по тропе, низко пригнув голову и почти ничего не видя перед собой. Не столько из-за того, что солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом, и здесь, в лесу, сгустился плотный вечерний сумрак, сколько из-за мутного, желтоватого с прозеленью тумана перед глазами, который с каждым мгновением усиливался. Вместе с головокружением и тошнотой. Эдак ещё пара секунд, и я грохнусь в обморок.

Пожалуй, надо тормозить, иначе…

Скутер вырвался на поляну. Посреди неё подпирал вечернее небо высоченный и мощный, с раскидистой кроной и стволом во все три обхвата, дуб. Вплотную к нему притулилась избушка не избушка – бревенчатый одноэтажный домик с двускатной крышей. То ли охотничий, то ли лесничего, то ли непонятно чей.

– Здесь, – слабо, но внятно произнёс Марк. – Видишь хижину? Нам надо попасть внутрь и запереть дверь на засов. Тогда будем в безопасности.

Задавать любые вопросы у меня не было сил. Их хватило ровно на то, чтобы выполнить просьбу Марка. Или это был приказ? Не важно.

Скутер я бросил у крыльца и, волоча на себе раненого инопланетянина (второй раз за сегодня, да что же это такое!), с матом на губах от воющей боли в боку и подкатывающей к сердцу липкой тошноты, поднялся по трём ступенькам, ввалился в низкую дверь (внутрь открылась – какое счастье!), уронил Марка, захлопнул дверь, задвинул железный засов и только после этого, с чувством выполненного долга, сполз на пол, уже не стараясь ухватиться ни за стены, ни за стремительно покидающее меня сознание, последним слабым огоньком в котором мигала, затухая, мысль о том, что домой я так и не позвонил и сестра Лариска будет волноваться.

…Очнулся я от страшной жажды.

Пить хотелось так, что предложи мне в этот момент враг рода человеческого за кружку холодной воды продать свою бессмертную душу, я, пожалуй, согласился бы. Не говоря уже о таких пустяках, как родина или последние штаны.

Попытался облизнуть губы, понял, что, в силу отсутствия слюны, легче от этого не станет, и открыл глаза.

Опаньки. Говорят, чудес не бывает, но вот этот стакан у моего лица разве не самое настоящее чудо?

Я приподнялся на локте, ощутив при этом во всём теле какую-то поистине фантастическую лёгкость, отобрал стакан у Марка (это был он) и выхлебал всё до капли в две секунды.

– Ещё? – осведомился инопланетянин. – Воды полно, не стесняйся.

– Пока хватит, спасибо.

Огляделся.

Комнатка без окон размером с малюсенькую каюту дешёвого класса на теплоходе, сошедшем со стапелей ещё в советские времена. Окрашена, правда, в приятные глазу салатные тона. В комнате, не считая пола, стен, потолка и двери, имеется что-то вроде кушетки, занятой, собственно, мной любимым, и некоего подобия табуретки, на котором восседает Марк.

Я повертел в руке стакан и за неимением другой свободной поверхности поставил его на пол.

– Где это мы?

– Тебе как ответить, коротко или развёрнуто?

– Мне, пожалуйста, коротко и ясно. Для начала. А там посмотрим.

– Мы на моей базе. А база расположена на вашей Луне и, собственно, представляет собой космический межзвёздный корабль. Так нормально?

– Сойдёт, – кивнул я и сел на кушетке, откинув невесомое одеяло. – Всегда мечтал побывать на Луне.

Ага, трусы на мне. Теперь бы одеться, что-нибудь пожрать – что-то у меня после утоления жажды аппетит разыгрался, – и можно выяснять, что же всё-таки с нами и со мной лично произошло. Хотя не обязательно именно в такой последовательности.