Одна группа, которая сидела прямо передо мной, была самой громкой и раздражающей. Три девочки и четыре мальчика, никому еще и пятнадцати не исполнилось. Я заметил с некоторым профессиональным любопытством, что все они хихикали во время пары особенно грустных сцен.
Незрелые миндалины и слабая префронтальная кора, — бормотал я себе. Но даже такие профессиональные наблюдения не могли сдержать чувство бескрайнего долбаного раздражения, которое нарастало. Я сидел и мучился. И вдруг до меня дошло. Всё это время я писал про подростков. Я должен знать, что делать. Нужно только пройтись по простому плану.
Итак, когда же всё пошло наперекосяк?
Ну, я просто сделал их проблему своей проблемой.
И как можно улучшить ситуацию?
Если бы они просто заткнулись ко всем чертям, я бы смог насладиться своим треклятым фильмом.
Как добиться желаемого?
Очень просто.
«Мне ведь не кажется? — прошептал я своей жене. — Они действительно чертовски шумят?»
Она кивнула:
«Да, шумят».
«Точно», — сказал я, вскакивая с места.
Жена пыталась схватить меня за руку, угадав мои намерения, но, к счастью, промахнулась.
Я прошел уверенной походкой спецагента на задании, человека, в котором нет ни капельки Большой Джесси. Я приблизился к группе сзади, решив выскочить на них со второго ряда, потому что так эффект неожиданности и зловещая атмосфера будут играть мне на руку.
Я выбрал для атаки центр маленького хихикающего роя.
«Эй, — сказал я голосом, который обычно приберегал для подростков-отморозков, — я заплатил двадцать пять баксов не для того, чтобы послушать вас, ребята, так что не могли бы вы заткнуться».
Вопросительный знак был не нужен, потому что это был не вопрос. Сказав свою реплику, я вернулся на свое место и наслаждался оставшейся частью фильма. В тишине.
Не слишком мягко, но и не слишком строго.
В основном не слишком мягко.
