Пока ты моя - [15]

— Это уже восьмой, — задумчиво произношу я, изучая папку, которую и так знаю чуть ли не наизусть. Я пытаюсь помочь им, правда пытаюсь, но Кристина никогда не изменится. Я всегда знаю, когда бессильна что-либо предпринять. Единственное, что я могу сделать, это позаботиться о том, чтобы ее дети получили самый лучший старт в жизни, который мы только можем предложить. — Она все еще с тем самым мужчиной?

Я забыла его имя.

— Кристина подтвердила, что он — отец, но он — снова в тюрьме, — деловито сообщает Марк.

— Как ты думаешь, у нее есть шанс исправиться, если его сейчас нет рядом?

Марк несколько раз дергает бровью вверх-вниз — это его излюбленная манера, так он обычно многозначительно дает понять, что мы все идем в паб в пятницу вечером. Я понимаю, что он имеет в виду.

— Хорошо, — глубоко вздыхаю я.

Мы знаем, что ситуация безнадежная. Нас ждут телефонные звонки, требующие оформления документы, еще один ребенок, которого нужно забрать у матери. Иногда быть социальным работником — все равно что играть в Господа Бога.

5

В доме тихо. Остатки завтрака все еще на столе, а воздух наполняют запахи кофе, детей и любви. От всего этого мне становится дурно. Собираю посуду и нерешительно загружаю ее в посудомоечную машину. Хотелось бы знать, а это входит в мои обязанности? Клаудия говорила, что уборщица приходит как ее душе угодно, но до тех пор, пока эта домработница трудится десять часов в неделю, никого не заботит, как или когда она приводит в порядок дом. Кажется, ее зовут Джен. Интересно, поладим ли мы, не будет ли она мне мешать. Мысленно делаю себе памятку о том, чтобы поболтать с домработницей и выяснить, когда она обычно сюда приходит. Я не хочу, чтобы что-нибудь пошло не так.

— Что ж, мне пора.

Оборачиваюсь на внезапно раздавшийся рядом голос. Я и забыла, что Джеймс все еще здесь. Похоже, ему некомфортно в своем собственном доме. Клаудия уже предупредила меня, что муж — в своем кабинете, занимается запущенными бумажными делами. Когда Джеймс на минутку вышел, я просунула голову в дверь и заглянула в кабинет. В комнате я увидела стол с поверхностью из кожи и повсюду — книжные полки. Здесь полно всякой всячины на морскую тематику: картины с изображением судов, фотографии членов команды в мундирах, дипломы в рамках на стенах и белая фарфоровая голова с френологической схемой на черепе. Мои губы невольно расплылись в улыбке, когда я увидела красующиеся на черепе солнечные очки. Кроме того, в комнате обнаружился сделанный из штурвала стол, по обе стороны которого стоят два кресла. Я представляю, как Джеймс и Клаудия сидят здесь, потягивают чай и обсуждают жизнь. Клаудия говорит, что муж проводит в кабинете много времени, и это может всерьез осложнить ситуацию, пока он не уедет.

— До свидания, — отзываюсь я, лихорадочно придумывая, что бы еще сказать. На ум ничего не приходит, и я просто улыбаюсь.

Джеймс немного ждет, потом кивает и уходит. Думаю, он чувствует себя так же неловко, как и я.

Откидываюсь назад, прислонившись головой к стене. Пора приступать.

Днем я заблаговременно отправляюсь в школу. Знакомство с ближайшими подругами Клаудии может оказаться полезным, и поболтаться по школьной детской площадке — наилучший способ их встретить. К тому же именно это и следует делать няне. Я иду пешком, хотя Клаудия разрешила мне пользоваться скрывающимся в гараже маленьким «фиатом» или машиной Джеймса, после того как он уедет. Но я предпочитаю приятную прогулку. Солнце тускло светит сквозь плавно бегущие по небу облака, а резкий холодный ветер пробирает до костей. Пока все идет так, как и должно быть.

Возможно, я изменю маршрут по дороге домой и заверну с мальчиками в парк, посмотреть на уток или покататься на карусели. Прикинуться, будто я действительно кто-то вроде няни.

Я думала, что подойду к школе первой, спрячусь за деревом и смогу, оставаясь незамеченной, наблюдать за стекающимися на детскую площадку и гадать, кто есть кто. Еще нет трех, занятия в школе заканчиваются не раньше десяти минут четвертого, но во дворе уже собралось несколько стаек женщин, занятых оживленной болтовней. До меня доносятся отголоски разговора о родительском собрании и продаже рассады, что-то о мальчике по имени Хью и его противной матери. Кто-то еще высказывается о школьных обедах, а какая-то женщина стоит неподалеку одна, хлопая затянутыми в перчатки руками и притопывая ногами. «Не так и холодно», — думаю я и понимаю, что женщина делает это от стеснения, просто потому, что ей не с кем поговорить.

Вижу, что женщина направляется ко мне, и притворяюсь, будто читаю ламинированные объявления на доске.

— Дайте-ка догадаться, — произносит незнакомка с едва уловимым шотландским акцентом. — Вы, должно быть, Зои.

Оборачиваюсь и заставляю себя улыбнуться. Быстро пробегаю глазами по ее фигуре — не могу удержаться от этого — и тут же меняю рефлективное выражение приветливости на улыбку пошире.

— Да, так и есть, это я. Молва распространяется быстро.

— Я — Пип, — представляется женщина. — Хорошая подруга вашей нанимательницы.

Она протягивает руку. Я жму ее ладонь. Пальцы у Пип просто ледяные.