Пока течет река - [88]
– Пока я этим занимаюсь, можете посмотреть ваши старые снимки, – сказал он. – Те, что я сделал в прошлый раз.
Хелена открыла деревянную коробочку, изнутри выложенную фетром. Там, каждая в своем гнезде, находились две стеклянные пластинки.
– Ох! Как странно! – произнесла Хелена, посмотрев первую пластинку на свет.
– Не ожидали такого? – сказала Рита. – Здесь свет и тень поменялись местами.
Она взяла пластинку из рук Хелены и посмотрела сама:
– Похоже, мистер Донт был прав: те снимки, которые у вас уже есть, были самыми удачными. Этот порядком размыт.
– Что скажешь, дорогой? – обратилась Хелена к мужу, передавая негатив ему.
Он мельком увидел мутное пятно вместо лица ребенка и сразу отвел взгляд.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила Рита.
Он кивнул:
– Должно быть, выпил слишком много кофе.
Хелена достала вторую пластинку и начала изучать ее:
– Тоже размыто, но не настолько, чтобы не разглядеть самое для нас важное. Да, сходство несомненно. Это Амелия.
В ее голосе не было ни малейшего напряжения, никаких тревожных ноток. Он звучал спокойно, даже мягко.
– Что бы там ни задумал мистер Армстронг, он все равно ничего не добьется, однако юрист посоветовал нам быть готовыми. На всякий случай.
– Мистер Армстронг продолжает вас навещать?
– Да, продолжает, – невозмутимо промолвила Хелена.
Рита успела заметить мимолетную гримасу на лице Вогана при упоминании этого имени.
Но тут появился Донт. Хелена убрала пластинки в коробку и, широко улыбаясь, взяла девочку на руки:
– Где нам встать?
Донт посмотрел на небо, уточняя положение солнца, и показал рукой:
– Вон там.
Девочка сопротивлялась и вертелась, поворачивала голову и сучила ногами, вследствие чего ценные пластинки отбраковывались одна за другой, поскольку проявлять их не имело смысла.
Когда они уже почти отчаялись, Рита выдвинула свежую идею:
– Посадите ее в лодку. На воде она успокоится, а волн сейчас нет совсем.
Донт окинул взглядом реку. Течение было плавным. Он пожал плечами и кивнул в знак согласия. Попробовать стоило.
Они перенесли камеру на берег. Хелена подогнала к пристани маленькую лодку времен своего девичества и крепко привязала ее к свае.
Равномерное течение натянуло веревку, и лодка застыла на месте. Девочка шагнула в нее с пристани. Лодка даже не покачнулась, так что ей не было нужды балансировать. Так она и стояла, легко сохраняя равновесие над потоком воды.
Донт хотел сказать ей, чтобы села, но тут наступил один из тех редких моментов, какие превыше всего ценятся фотографами, и ему стало уже не до этого. Ветер отогнал от солнца тяжелую тучу, заменив ее тонкой белесой пеленой, которая смягчила свет и размыла тени. В свою очередь, водная гладь уподобилась чистому перламутру, а девочка в тот же самый момент повернулась и устремила взгляд против течения – как раз туда, куда нужно было камере. Идеально.
Донт сорвал крышку с объектива и замер, мысленно умоляя солнце, ветер и реку немного потерпеть. Одна. Две. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать.
Получилось!
– Вы когда-нибудь видели, как проявляют снимок? – обратился Донт к Вогану. – Нет? Идемте, я вам покажу. Заодно увидите, как я оборудовал свою темную комнату.
– Эта туча уходит, – сказала Хелена, подняв голову к небу после того, как мужчины скрылись в плавучей лаборатории Донта. – Как насчет лодочной прогулки?
– Пожалуй, у нас есть немного времени.
Они вернули утлую лодчонку под навес и взяли там другую, побольше, способную вместить двух гребцов и ребенка. Когда Рита шагнула через борт, лодка опасно закачалась, и ей пришлось взмахнуть руками, чтобы удержать равновесие. Хелена проделала то же самое ловко и уверенно, почти не качнув лодку, и развернулась, чтобы принять девочку, но та уже стояла с ней рядом, переместившись с суши на воду так, словно для нее не было ничего более естественного.
Они распределились – девочка на носу, за ней Хелена, потом Рита. Как только отчалили, Рита сразу почувствовала необычайную силу гребков своей напарницы.
– Амелия! Да сядь же ты! – со смехом крикнула Хелена. – Она упорно не желает садиться в лодке. Если так пойдет и дальше, надо будет приобрести для нее плоскодонку или гондолу!
Спина девочки напряглась, когда она подняла голову, глядя вперед, но в такую плохую погоду на реке никого не было, кроме их лодки, и, когда плечи девочки печально опустились, Рита почувствовала всю горечь ее разочарования.
– Что она там высматривает? – спросила она.
Хелена пожала плечами:
– Она всегда очень интересовалась рекой. Дай ей волю, будет торчать у воды с утра до вечера. В ее годы я была такой же. Это у нас в крови.
Она не ответила прямо на вопрос Риты, но в этом не было умысла. Хотя Хелена постоянно и очень пристально смотрела на девочку, у Риты сложилось впечатление, что в некотором смысле она не видит ее по-настоящему. Она видела в ней Амелию, свою Амелию, потому что испытывала в этом настоятельную потребность. А Рита замечала немало странностей и в самой девочке. В частности, ей казалось ненормальным, что маленький ребенок совсем не просится на руки к родителям, чтобы те его приласкали. Такое поведение также вызывало вопросы, однако сейчас она попыталась отвлечься, сменив тему:
«Тринадцатая сказка» Дианы Сеттерфилд — признанный шедевр современной английской прозы, книга, открывшая для широкой публики жанр «неоготики» и заставившая англо-американских критиков заговорить о возвращении золотого века британского романа, овеянного именами Шарлотты и Эмили Бронте и Дафны Дю Морье. Дебютный роман скромной учительницы, права на который были куплены за небывалые для начинающего автора деньги (800 тысяч фунтов за британское издание, миллион долларов — за американское), обогнал по продажам бестселлеры последних лет, был моментально переведен на несколько десятков языков и удостоился от рецензентов почетного имени «новой „Джейн Эйр“».Маргарет Ли работает в букинистической лавке своего отца.
Впервые на русском – долгожданный новый роман Дианы Сеттерфилд, прославленного автора «Тринадцатой сказки», признанного шедевра современной английской прозы, который заставил критиков заговорить о возвращении золотого века британского романа, овеянного именами Шарлотты и Эмили Бронте и Дафны Дю Морье.В детстве Уильям Беллмен убивает из рогатки грача; невозможный, через все поле, выстрел тем не менее попадает в цель. Поступок этот вскоре забывается, но имеет непредсказуемые и трагические последствия через много лет, когда Уильям уже вырос, стал уважаемым человеком, счастливо женатым, с четырьмя детьми.
Начало XVII века. Голландское судно терпит крушение у берегов Японии. Выживших членов экипажа берут в плен и обвиняют в пиратстве. Среди попавших в плен был и англичанин Джон Блэкторн, прекрасно знающий географию, военное дело и математику и обладающий сильным характером. Их судьбу должен решить местный правитель, прибытие которого ожидает вся деревня. Слухи о талантливом капитане доходят до князя Торанага-но Миновара, одного из самых могущественных людей Японии. Торанага берет Блэкторна под свою защиту, лелея коварные планы использовать его знания в борьбе за власть.
Впервые на русском – новейшая книга автора таких международных бестселлеров, как «Шантарам» и «Тень горы», двухтомной исповеди человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть. «Это поразительный читательский опыт – по крайней мере, я был поражен до глубины души», – писал Джонни Депп. «Духовный путь» – это поэтапное описание процесса поиска Духовной Реальности, постижения Совершенства, Любви и Веры. Итак, слово – автору: «В каждом человеке заключена духовность. Каждый идет по своему духовному Пути.
Джеймс Джойс (1882–1941) — великий ирландский писатель, классик и одновременно разрушитель классики с ее канонами, человек, которому более, чем кому-либо, обязаны своим рождением новые литературные школы и направления XX века. Роман «Улисс» (1922) — главное произведение писателя, определившее пути развития искусства прозы и не раз признанное лучшим, значительнейшим романом за всю историю этого жанра. По замыслу автора, «Улисс» — рассказ об одном дне, прожитом одним обывателем из одного некрупного европейского городка, — вместил в себя всю литературу со всеми ее стилями и техниками письма и выразил все, что искусство способно сказать о человеке.
Впервые на русском – долгожданное продолжение одного из самых поразительных романов начала XXI века.«Шантарам» – это была преломленная в художественной форме исповедь человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть, разошедшаяся по миру тиражом четыре миллиона экземпляров (из них полмиллиона – в России) и заслужившая восторженные сравнения с произведениями лучших писателей нового времени, от Мелвилла до Хемингуэя. Маститый Джонатан Кэрролл писал: «Человек, которого „Шантарам“ не тронет до глубины души, либо не имеет сердца, либо мертв… „Шантарам“ – „Тысяча и одна ночь“ нашего века.