Пока течет река - [85]

Почти всю ночь он провел в раздумьях и, приняв решение, уснул, а когда поутру проснулся, это решение все еще казалось ему правильным. Днем, когда Бесси несла обед своему отцу, Армстронг перехватил ее в тихом месте на речном берегу, где заросли боярышника смыкаются с кустами лещины. Он заметил, как она вздрогнула, осознав, что в пределах видимости нет других людей. Обратившись к ней по имени, он убрал руки за спину и опустил глаза:

– Мисс Мэй, до сих пор мы с вами почти не разговаривали, но вы знаете, кто я такой. Вы знаете, что я друг вашего отца и владелец его бывшей фермы. Вы в курсе, что я всегда вовремя плачу по счетам. У меня мало друзей, но сам я не враг никому. И если вам когда-нибудь понадобится чья-то поддержка, умоляю вас обратиться ко мне. Больше всего на свете я хотел бы сделать вас счастливой. В каком качестве – друга или мужа, – это решать вам. Но знайте, что я всегда к вашим услугам.

Он поднял голову, встретил ее потрясенный взгляд, отвесил легкий поклон и удалился.

На следующий день он в то же время явился на то же место и увидел, что она уже его ждет.

– Мистер Армстронг, – начала она, – я не умею выражаться так же складно, как вы. Прежде чем сказать что-либо по поводу ваших вчерашних слов, я должна кое-что сделать. Я сделаю это прямо сейчас, и тогда ваше отношение ко мне может измениться.

Он молча кивнул.

Она нагнула голову, оттянула пальцами повязку и переместила ее на здоровый глаз, так что другой глаз оказался открытым. И этим правым глазом она посмотрела на Армстронга.

Он, в свою очередь, изучал глаз Бесси, который как будто жил своей собственной, отдельной жизнью. Радужка была голубой, как и на левом глазу, но под ней перемещались какие-то более темные тени. Зрачок – вроде бы такая привычная вещь в глазу любого человека – у Бесси был как-то странно смещен в сторону. Внезапно Армстронг осознал, что на самом деле это не он, а его изучают. Под ее взглядом он вдруг почувствовал себя обнаженным и расчленяемым на мелкие кусочки. Почему-то вдруг вспомнились самые постыдные моменты из его детства и юности. Моменты, когда он вел себя не так достойно, как хотелось бы. Вспомнились случаи, когда он проявлял неблагодарность. И, терзаемый жгучим стыдом, он мысленно дал себе клятву никогда больше так не поступать. А потом – уже с облегчением – подумал, что эти, в сущности, мелкие проступки были всем, о чем ему приходится сожалеть в своей жизни.

Продлилось это недолго. Сделав свое дело, Бесси вернула повязку на прежнее место. А когда она снова посмотрела на него, ее лицо заметно изменилось. Теперь оно выражало удивление и что-то еще, отчего у него стало тепло на душе, а сердце радостно затрепетало. В ее здоровом глазу он увидел зарождающееся чувство, даже что-то вроде восхищения. И это чувство – если только он не обманывал сам себя – вполне могло со временем перерасти в любовь.

– Вы хороший человек, мистер Армстронг. Я это вижу. Но вам надо узнать обо мне кое-что еще.

Она говорила тихо, с запинкой.

– Я уже знаю.

– Я не об этом. – Она указала на свою повязку.

– И я не об этом. И не о вашей хромоте.

Она уставилась на него с удивлением:

– Но откуда вы знаете?

– Этот человек работает на моей ферме. Я догадался.

– И тем не менее вы хотите на мне жениться?

– Да.

– Но что, если…

– Если будет ребенок?

Она кивнула, залилась краской и смущенно опустила голову.

– Не краснейте, Бесси. Вам нечего стыдиться. Вина и стыд полностью лежат на нем. А если появится ребенок, мы с вами будем растить и любить его так же, как наших общих детей.

Она подняла лицо и встретилась с ним взглядом:

– В таком случае я согласна, мистер Армстронг. Да, я буду вашей женой.

Они не целовались и даже не прикоснулись друг к другу. Армстронг лишь попросил ее передать отцу, что он завтра ближе к вечеру нанесет им визит.

– Я ему передам.

Армстронг нанес этот визит и получил от мистера Мэя согласие на брак с его дочерью.

А когда на следующее утро тот самый молодой человек, который доставил много неприятностей Армстронгу и несравнимо хуже поступил с Бесси, явился на работу со своей обычной нагловатой ухмылочкой, Армстронг его уже ждал. Он выдал парню полный расчет и сказал, что тот уволен.

– И если я еще когда-либо услышу, что ты появился ближе чем в двадцати милях отсюда, то пеняй на себя, – добавил он.

Причем сказано это было таким спокойным тоном, что молодой человек с изумлением вгляделся в его лицо, дабы убедиться, правильно ли он понял. Однако взгляд Армстронга ясно дал понять, что он не ослышался, и уже готовый сорваться с языка дерзкий ответ так и не прозвучал, а парень удалился тихо, оставив все свои проклятья при себе.

Было объявлено о помолвке, а вскоре состоялась и свадьба. Было много пересудов, как всегда в таких случаях. В церковь набилось полно желающих взглянуть на бракосочетание темнокожего фермера с бледнолицей калекой. Конечно, все дело в деньгах, рассуждали они, – и уж с этим у нее все в порядке. И потом, ее голубые глаза, белокурые волосы, изящная фигура – по крайней мере в этом плане он тоже не прогадал, да и вряд ли мог рассчитывать на что-то лучшее. Но даже их искренние поздравления были сдобрены нотками жалости, и никто молодоженам не завидовал. Общее мнение было таково: при ничтожных шансах каждого из них найти себе пару это был вполне разумный выход. А холостые парни и незамужние девушки испытывали приятное чувство особого рода: слава богу, уж им-то никогда в жизни не придется делать столь тягостный выбор. Уж лучше выйти за нищего батрака, чем за богатого сына негритянки; уж лучше жениться на простой прачке, чем на фермерской дочери с кривым глазом и хромотой.