Пока течет река - [28]

– Доброе утро, сэр. Вы пришли к миссис Константайн?

«Нет-нет!» – воскликнул он, да только это восклицание не достигло его собственных ушей, поскольку так и не слетело с его губ. А все попытки объяснить свое появление здесь чистой случайностью были пресечены его собственной рукой, открывшей щеколду калитки, и его ногами, зашагавшими по дорожке к двери. Служанка поставила корзину на пол, и Воган словно со стороны увидел себя подающим ей свой саквояж и свою шляпу, которые она поместила на столик в прихожей. Он уловил запах воска, отметил блеск лестничных перил, почувствовал обволакивающую теплоту – и все это время не переставал удивляться тому, что находится внутри дома вместо того, чтобы идти дальше по улице после якобы случайной остановки по ту сторону ограды под предлогом осмотра саквояжного замка.

– Не угодно ли вам подождать миссис Константайн в гостиной, сэр? – предложила служанка, указывая направление.

Там, за открытой дверью, он заметил огонь камина, вышитую подушку на кожаном кресле и персидский ковер на полу. Войдя в комнату, он тотчас ощутил сильнейшее желание здесь остаться. Он опустился на край большого дивана, и пышные подушки уютно приняли его в свои объятия. Другой конец дивана был занят крупным рыжим котом, который пробудился и замурлыкал. Мистер Воган протянул руку, чтобы его погладить.

– Добрый день.

Голос был спокойным и мелодичным. Благопристойным. Он обернулся и увидел женщину средних лет, с сединой в волосах, которые были собраны на затылке, открывая широкий гладкий лоб. Синее платье с простым белым воротником придавало голубоватый оттенок ее серым глазам. И внезапно мистера Вогана вспышкой пронзило воспоминание о его матери, хотя она нисколько не походила на эту женщину. Его мама под конец жизни была выше ростом, тоньше, моложавее и чуть смуглее лицом. И она уж точно никогда не была такой аккуратисткой.

Воган встал с дивана и рассыпался в извинениях.

– Вы, должно быть, сочтете меня ужасно бестолковым человеком, – начал он. – Мне крайне неловко, и, что хуже всего, я не знаю, как приступить к объяснению. Я находился снаружи, на улице, но без намерения к вам зайти – не сегодня, во всяком случае, мне надо успеть на поезд… То есть я к тому, что терпеть не могу вокзальные залы ожидания, а поскольку до отправления было еще далеко, я решил убить время, прогулявшись по городу и заодно выяснив, где вы живете, чтобы посетить вас как-нибудь в другой раз, – таковы были мои намерения, но случилось так, что именно в этот момент ваша служанка открыла дверь и, естественно, решила… нет-нет, к ней никаких претензий, это просто нелепое совпадение, любой бы на ее месте решил…

Он еще долго продолжал в том же духе. Пытался нащупать разумный подход, ухватить логическую нить, но фразы сменяли одна другую, а разум и логика не желали иметь с ними ничего общего; он чувствовал, что с каждым словом все дальше и дальше отклоняется от того, что хотел сказать изначально.

Пока он говорил, серые глаза невозмутимо смотрели ему в лицо, и, хотя миссис Константайн не улыбалась, ему чудилось нечто ободряющее в этих выразительных морщинках вокруг ее глаз. Запутавшись окончательно, он умолк.

– Понимаю, – сказала она, кивнув. – Вы не думали беспокоить меня визитом сегодня, а всего лишь прогуливались по этим улицам и захотели уточнить, правильный ли вам дали адрес…

– Совершенно верно!

Обрадованный тем, что все так легко разъяснилось, и теперь готовый откланяться, он ждал только ее слов, обычно предваряющих вежливое прощание. Он уже видел себя в прихожей со шляпой на голове и саквояжем в руке. Он уже видел себя в дверях, видел свои ноги на плиточной дорожке перед домом, видел свою руку на щеколде калитки. Но потом он увидел деловитую сосредоточенность в этих спокойных серых глазах.

– Однако так уж вышло, что теперь вы здесь, – произнесла она.

Теперь он был здесь. Да. И он вдруг очень явственно ощутил свое присутствие здесь. Казалось, вся комната наполняется этим ощущением, как и он сам.

– Почему бы вам не присесть, мистер?..

– Воган, – сказал он.

По глазам невозможно было понять, знакомо ли ей это имя; она лишь продолжала смотреть на него все с тем же ненавязчивым вниманием. Он сел.

Миссис Константайн налила из графинчика стакан воды, поставила его на столик рядом с Воганом и тоже села – в кресло, расположенное под углом к дивану. И выжидающе улыбнулась.

– Мне нужна ваша помощь, – признался он. – Это касается моей жены.

Ее лицо смягчилось выражением скорбного сочувствия.

– Мне очень жаль. Позвольте выразить мои соболезнования…

– Нет! Я не это имел в виду!

Голос его зазвучал раздраженно. И он действительно был раздражен.

– Простите меня, мистер Воган. Дело в том, что незнакомцы обычно появляются здесь после смерти кого-то из близких.

Выражение ее лица не изменилось; оно оставалось спокойным, но не сказать чтобы безучастным, – более того, оно было вполне дружелюбным, однако миссис Константайн всем своим видом давала понять, что посетителю пора бы уже перейти к сути дела.

Он вздохнул:

– Видите ли, мы потеряли дочь.

– Потеряли?

– Точнее, нас лишили дочери.

– Простите меня, мистер Воган, но в английском языке очень много обтекаемых выражений и слов, касающихся смерти. «Потеряли, пропала…» Это можно понять по-разному. Я только что неверно истолковала ваши слова насчет жены и не хочу повторять эту ошибку.